И вновь – как много лет назад – войска верных своему новому сюзерену, вождю и правителю колуа Ачитомитлю ацтеков выступили в военный поход, желая не столько наказать шочимильков во славу Колуакана, сколько показать свою силу, напомнить, что даже Ачитомитль должен теперь с ними считаться.
Воинов было много, очень много – целый лес раскрашенных деревянных шлемов и перьев. Поглядывая на ряды плотов и пирог, солидно переговаривались опытные бойцы из отборных отрядов, вооруженные макуавитлями, палицами и секирами, нетерпеливо рвалась в бой молодежь, не имевшая пока еще ни шлемов, ни панцирей из простеганной ваты, ни особых заслуг. Первых больше влекла в бой добыча, вторых – слава, и верховный вождь Теночк хорошо понимал всех.
Асотль видел его лишь издали, великого правителя ацтеков, – высокого роста, смуглый, в плаще из зеленых перьев кецаля, Теночк что-то говорил, воодушевляя воинов. Что именно, было не слышно – новобранцы стояли позади всех, впрочем, и не нужны были слова, и так все казалось ясным.
Сейчас же высокая фигура вождя застыла на вершине плоской скалы в окружении жрецов и полевых командиров. Все с нетерпением ждали знака… И, когда первый луч солнца, скользнув между скал, разорвал туман, Теночк поднял руку – пора.
Двигались тихо – пока не нужно было привлекать к себе внимание врагов, поэтому сейчас не били бубны и барабаны, не выли флейты, и боевой клич ацтеков, от которого у врагов стыла в жилах кровь, не оглашал округу. Пока не оглашал.
Негромко переговариваясь, воины в строгом, заранее рассчитанном командирами отрядов порядке рассаживались на плотах и пирогах. Один из военных вождей в небрежно накинутой на плечи пятнистой шкуре ягуара лично распоряжался погрузкой, разруливая движение, словно инспектор ГАИ:
– «Синие перья» – налево, «Желтые» – направо… «Красные» – прямо… Эй, «Желтые»! Что стоите? Я же сказал: направо.
– Мы – разведка, вождь.
– Что ж сразу не говорите? Тогда во-он туда, к ивам.
Все делалось спокойно, без суеты, без всякой спешки, словно выполнялась важная, но давно уже ставшая привычной работа. Да, в сущности, война как раз и была такой работой для всех ацтекских воинов.
Война…
Асотль неожиданно для себя почувствовал, как нетерпеливо задрожали руки, как пробежала по спине нервная дрожь, дрожь предвкушения схватки, крови, победы! Юноша знал: то же самое ощущают сейчас все, от украшенного сверкающими перьями ветерана до новобранца, попавшего на войну как альтернативу жертвеннику, на который – при всем религиозном экстазе – желали попасть очень и очень немногие.