Никогда еще шестьдесят минут не казались ему столь долгими. Пешком он добрался до Берлингтонской аркады. Мозг его напряженно работал, обдумывая все варианты. Дом Кеннеди наверняка охраняется. Кеннеди, то есть Хеммингуэй, вряд ли держит документы дома, где чувствует себя в абсолютной безопасности. Правда, может подвести Харри — испугаться или попросту надуть. Не исключено и то, что появится человек Кеннеди — пешком или в машине — и хладнокровно всадит в него пулю.
Роджер шел по ночной Бонд-стрит в направлении Оксфорд-стрит. По пути ему попалось несколько человек — вероятно, они возвращались из «Эолиен-холла», концертного зала лондонского радио. Промчалось несколько такси. С Оксфорд-стрит выплыл сверкающий лимузин, который, поравнявшись с ним, замедлил ход. Было без десяти двенадцать. Роджер опасливо взглянул на машину, готовый метнуться в сторону, если шофер или пассажир сделают малейшее движение. Но машина проехала мимо.
Роджер двинулся назад. Была теплая ночь, но его знобило. Торжественно пробили куранты — полночь. Каждый удар казался громким и пугающим. На условленном месте Харри не оказалось. Роджер повернул обратно: стоять на месте было опасно. Еще одна машина проехала мимо, замедлила ход на повороте и свернула за угол — шофер даже не посмотрел в его сторону. Потом еще одна — уже не частник, а таксомотор.
Машина притормозила. Из нее выбрался Харри с большой сумкой и, заплатив, отпустил машину. Роджер заметил, что шофер подозрительно посмотрел в его сторону.
— Ну вот, сэр, мне повезло. Я добыл все, что нужно. — Голос его звучал хрипло. — Достал новейший аппарат, гораздо лучше старой ацетиленовой горелки. Правда, он не из легких, но вполне можно нести одному. Вообще-то лучше иметь и то, и другое, но тогда без машины не обойтись.
Сначала они прошли всю Бонд-стрит. За Брук-стрит свернули налево. Роджер взял у Харри сумку — она оказалась тяжелее, чем он предполагал. Трижды они менялись, прежде чем добрались до угла Маунтджой-сквер.
Они свернули за угол, прошли несколько ярдов до того места, где начинался служебный въезд, ведущий во двор домов, расположенных вокруг площади. Маунтджой-сквер нельзя было назвать типично лондонской площадью. Таблички с номерами домов крепились к чугунным воротам, за которыми находились небольшие садики. Роджер не стал зажигать фонарь. Он просто подходил вплотную и всматривался в каждую табличку. Таким образом он отыскал номер 23 — белая табличка на черном фоне ворот, на нее падал свет из окон противоположного дома. Следующий — номер 25 и, наконец, 27.