— Да, — сказала я.
— И нечему удивляться, мадам, в такую-то погоду. Это самое я сейчас сказал Роберту. Тут и на суше дорогу не найдешь, не то что на море.
— Да, — сказала я.
— Если вы хотите догнать мистера де Уинтера, так он пошел прямо через лужайку минуты две назад, не больше, — сказал Фрис.
— Спасибо, Фрис, — сказала я.
Я вышла на террасу. Разъяснялось. Все четче становились силуэты деревьев по ту сторону лужайки. Туман окучивался в легкие белые облачка, поднимался к небу. Вился надо мной кольцами дыма. Я взглянула на окна над головой. Они были наглухо закрыты, заперты ставни. Казалось, они никогда не раскроются, не распахнутся настежь.
Вот у того большого окна в центре я стояла пять минут назад. Как далеко оно отсюда, как высоко! Камни под ногами казались твердыми, жесткими. Я поглядела вниз, затем вновь на закрытое окно и вдруг почувствовала, что вокруг меня все плывет, а сама я горю огнем. По шее сбежала струйка пота. Перед глазами заплясали черные точки. Я снова зашла в холл и села в кресло. Ладони мои были совсем мокрые. Я сидела неподвижно, сжав руками колени.
— Фрис, — позвала я. — Фрис, вы в столовой?
— Да, мадам? — он сразу же вышел и поспешил через холл ко мне.
— Не удивляйтесь, Фрис, но не могли бы вы принести мне капельку бренди?
— Разумеется, мадам.
Я продолжала сжимать колени и сидела не шевелясь. Вернулся Фрис, держа серебряный поднос с ликерной рюмкой.
— Вам нездоровится, мадам? — сказал Фрис. — Хотите, я позову Клэрис?
— Нет, сейчас все пройдет, Фрис, — сказала я. — Мне вдруг стало жарко, вот и все.
— Очень теплое утро, мадам. Очень. Даже можно сказать, удушливое.
— Да, Фрис, именно так.
Я выпила бренди и поставила рюмку обратно на поднос.
— Может быть, вас напугали взрывы? — сказал он. — Они начались так внезапно.
— О да, — сказала я.
— С утра так парит, а вы еще простояли всю ночь на ногах, вот вам и стало не по себе, мадам.
— Вероятно, вы правы, Фрис.
— Может быть, приляжете на полчасика? В библиотеке даже свежо.
— Нет. Я думаю, я через минуту-другую выйду. Не беспокойтесь, Фрис.
— Как вам угодно, мадам.
Фрис ушел, оставив меня одну в холле. Как было спокойно сидеть здесь. Спокойно и прохладно. От вчерашнего бала не осталось и следа. Не верилось, что только этой ночью здесь танцевали. Холл был таким, как всегда, — сумрачным, безмолвным, суровым, с портретами и оружием по стенам. Трудно было поверить, что только этой ночью я стояла в голубом платье у подножья этой вот лестницы и пожимала руки чуть не тысяче людей. Трудно было поверить, что на галерее менестрелей были расставлены пюпитры, играл оркестр… ударник, скрипка… Я встала и снова вышла на террасу.