— Записываю, — кивнул Леонид и выразительно провел руками по глазам. — Но только вот здесь. Увы, однажды я в Египте попал на грандиозные похороны юного фараона Хиу… в общем, не важно, как его звали, во время которых в жертву было принесено тысяча быков, тысяча гусей, сожжена тысяча круглых хлебов. Я хочу только сказать, что еле-еле запомнил это трудное египетское имя.
— Хм, хм, вот он перед вами — живой пример диалектического противоречия, — многозначительно произнес Эпифокл.
— Ты намекаешь, что такой необразованный моряк, как я, вдруг затесался в общество прославленных поэтов? — грозно нахмурился Леонид. — Но я ни от кого не скрываю: в моем роду не было аэдов — бродячих сказителей, и моя семейная ветвь вовсе не ведет свое начало от Гомера. Да, мой слух вообще не настроен на музыку, а только на шум волн. Но зато по их шуму я научился различать приближение бури, которая случится только на следующий день, и загодя укрыть корабль от непогоды в безопасном месте, и…
— Нет, хм, хм, я имел в виду вовсе не тебя, Леонид, и даже не твой, а тот, тесеев корабль, возле которого в Афинах теперь проходят праздники, — сразу испуганно закачал головой Эпифокл — он уже хорошо знал вспыльчивость капитана, умевшего зажигаться буквально от одного только неосторожного слова. — Я решил загадать вам загадку. Мне известно, что когда какая-нибудь доска на корабле Тесея, который был доставлен в Афины как памятник, сгнивала, то ее сразу же заменяли новой доской, так что к нынешнему времени на корабле уже не осталось ни одного первоначального куска. Поэтому я хочу вам указать на тесеево судно как на образец диалектического противоречия: это и тот корабль, и уже совсем не тот корабль, на котором когда-то плавал легендарный Тесей. А кто-нибудь из вас возьмется рассудить: так что это все-таки за корабль — тот или не тот? Может быть, ты, капитан?
Все присутствующие рассмеялись, потому что оказались не в силах разгадать загадку Эпифокла, и Леонид тоже, широко улыбаясь, беспомощно развел руками.
Почему-то в этот момент Леониду показалось, что он уже очень давно знаком с каждым из этих остроумных, веселых людей, прекрасных женщин, среди которых ему было на редкость приятно находиться, вовсе не чувствуя себя лишним и чужим возле пылающего очага.
Леонид почти что с отеческим умилением поглядывал на игру известного поэта с красавчиком юношей, которые с совершенно серьезным видом старались сейчас потопить кораблик, ощущая, наверное, себя в этот момент подобными всемогущим богам — повелителями лоханки с водой.