Но почему все же так ярко вспыхивает душа, когда сквозь странную, обморочную тишину вдруг доносится восхитительный, озорной смех Фаона? И почему в комнате внезапно делается так тихо, если Дидамия все время открывает рот и, по всей видимости, о чем-то увлеченно рассказывает слушателям?
Твой звучащий нежно
Слушает голос.
Сапфо постаралась запомнить эти строчки родившегося стиха и даже слегка потрясла головой, чтобы избавиться от наваждения, а потом, положив себе в рот несколько кислых гранатовых зерен, начала вслушиваться во всеобщую беседу.
Ну, конечно, Дидамия как раз рассказывала про то, что совсем скоро Фаон отправится в Афины, и рассуждала вслух, кого из учителей лучше всего там сразу же разыскать, — недаром у мальчишки так нетерпеливо загорелись глаза.
— О, Фаон! Зачем тебе ехать в какие-то Афины? — неожиданно перебил женщину на полуслове Алкей. — Если тебе надоело жить в здешней глуши, ты вполне можешь поселиться в Митилене, в моем просторном доме. Тебя привлекает жизнь в столице? О, пожалуйста, ты насладишься ею в полной мере! Я знаю, что говорю: только у нас можно встретить гетер, у которых в серьги вставлены такие огромные жемчужины, что бедняжкам приходится склонять до земли головы, а голые лодыжки обвиты длинными змеями из светлого металла. Но если тебе, мой послушный дружочек, непременно хочется учиться, я сам найду тебе лучших учителей на Лесбосе. Стоит ли напрасно утомлять себя долгой дорогой, а главное — изнурять чужбиной? Поверь мне: уж я-то хорошо знаю, как тускло светит самое яркое солнце над головой, если твои ноги стоят на чужой, не родной земле.
— Нет, если есть такая возможность, нужно ехать в Афины, — упрямо повторила Дидамия. — Именно там в наше время начинается путь к настоящей науке и славе.
— Но… Наверное, в Митилене тоже было бы хорошо, — растерянно улыбнулся Фаон. — Не знаю. Ведь тогда я чаще мог бы видеться с Филистиной.
— С кем? — нахмурилась Сапфо.
— С Филистинушкой. — спокойно пояснил Фаон. — Она выучила меня чтению, пению и всему, что только умела она сама. После моей доброй «Эвриклеи» Филистина — единственная живая душа, даже мысль о расставании с которой уже доставляет мне сильную боль…
Сапфо слегка покраснела, как если бы подобными словами ей сейчас незаметно дали пощечину, и снова перевела глаза на блюдо с гранатовыми зернами, сиявшими на солнце, как драгоценные рубины.
Почему-то в присутствии Фаона все вокруг, даже самые простые предметы, обретали способность странным образом преображаться и на глазах становиться волнующе красивыми.