Джерачи думал, что ответ последует не сразу, но дон Чезаре ответил, не задумываясь, и кратко описал каждого из четырех кандидатов. Если они хоть наполовину так хороши, то операция на Кубе пройдет без сучка без задоринки.
— Есть еще одна проблема, никак не связанная с тем, что мы до этого обсуждали, — мрачно сказал Джерачи. — Она касается предателя, человека из вашей среды, которого недавно депортировали из Штатов. Собрание считает его присутствие в Палермо крайне нежелательным. Да и присутствие вообще…
Джерачи мог обойтись и своими силами, но дон Чезаре все понимал: Ник теперь босс, а боссам пачкаться не пристало.
Хилый, болезненный монах-капуцин спускался по лестнице к подземному кладбищу монастыря. Несмотря на глаукому и артрит, монах не собирался превращаться в обузу. Он по-прежнему выполнял те же обязанности, что и много лет назад, когда прибыл в Палермо совсем молодым юношей. Работать в саду, готовить еду своим братьям во Христе, бальзамировать тела усопших капуцину нравилось, а вот продавать туристам открытки и собирать за ними мусор: банки из-под колы и пива, винные бутылки, лампы-вспышки и даже использованные презервативы — не очень.
Время было послеобеденное, примерно три часа дня, скоро кладбище откроется для посетителей. За железной решетчатой дверью ждала группа немецких туристов. Чем ниже спускался монах, тем тише становились грубые голоса пришельцев. Капуцин улыбнулся, благодаря Господа за то, что он щадит его уши.
На ступеньке валялся фантик. Монах пригнулся, чтобы его поднять, и колени хрустнули.
Перед ним простирались туннели, где нашли последний приют восемь тысяч сицилийцев. Распадающиеся скелеты в парадной одежде рядами свисали с крюков, черепа опущены, словно выражая покорность и смирение. Останки других покоились на грубых каменных полках в утопленных в стену альковах и нишах. Гробов было совсем немного, скелеты возлежали в них на деревянных подушках, покрытые слоем пыли, в которую превратилась плоть. В жизни усопшие были герцогами и баронессами, настоятелями монастырей и кардиналами, героями, сражавшимися на стороне Гарибальди и против него. Некоторые, предки монаха в том числе, запятнали свою репутацию, связавшись с теми, кого на Сицилии называли Друзьями. Восемь тысяч усопших: все они щедро заплатили ордену за то, чтобы их останки оказались в этой пещере. Капуцин не уставал удивляться человеческому безумию. Монахи перестали принимать тела в 1881 году, сделав исключение лишь для Бамбины, двухлетней девочки. Старый капуцин многое сделал, чтобы она появилась в этом склепе. Восемь тысяч человек страстно хотели остаться в памяти потомков, а в результате их забыли все, кроме Создателя. Искусные бальзамировщики и сухой холодный воздух пещер замедляли процесс разложения, да только всех, кроме Бамбины, ждали тлен и забвение.