— Это имеет значение?
— Для меня имеет. Я чужих мужчин не краду.
— Я в разводе. Официально. Так, значит, могу честно и открыто признаться в своих намерениях?
— Да и так все понятно. Что ж, пойдем в постель, раз сосиски ты уже съел.
— Ну, ты даешь! — он вытаращил глаза.
— А что я, по-твоему, должна сделать?
— Ну, я не знаю…
— А как у тебя было с бывшей женой?
— Об этом лучше не вспоминать, — нахмурился он.
— А я в любовных делах профан, — вздохнула Люба. — В моей жизни был только один мужчина — мой муж.
— Ну, ты даешь! — повторил капитан Самохвалов.
… Вот так она стала его любовницей. И ничуть об этом не пожалела. Хотя поначалу стеснялась. Свет в комнате был выключен, но огромная луна красовалась за окном. Висела в небе все равно, что люстра, и легкая тюлевая занавеска не могла защитить от ее всепроникающего сияния.
— Ты красивая, — сказал он, расстегнув ее бюстгальтер.
Красивая! Ладно, врать-то! Маленькая, ноги полноватые, на животе складка. Грудь, правда, ничего. Крепкая, высокая, не испорченная еще растяжками и кормлением ребенка. Она вздрогнула. Ребенок! От его волос по-прежнему пахнет детским мылом. Не может быть. Почудилось. Этот запах до сих пор ее преследует, а его нет. От него пахнет сигаретами и одеколоном. Хотя он, кажется, не курит…
— О чем ты думаешь? — сердито спросил Стас.
— О тебе, — она невольно улыбнулась.
Забыться так и не удалось. Хотя и жалеть не пришлось. Люба вспомнила, что она женщина, не бесполое существо. И что радости жизни ей не чужды. Радости?
— По-моему, не слишком хорошо получилось, — он тяжело вздохнул и потянулся за полотенцем.
— Ты здесь ни при чем, — торопливо сказала она.
— Это из-за мужа, да? Я эгоист!
— Все мужчины эгоисты.
— Ну, давай, пофилософствуй. Самое время, -буркнул он.
— Ты прав. У женщин привычка все усложнять. А, собственно, что случилось?
— Ну, знаешь! Ты думаешь, я с каждой свидетельницей кручу роман? Хожу к ней на дом и утешаю?
— Ах, это было утешение! Извини, я не поняла.
— А как тебя еще в чувство привести? Тоже мне, психолог! Сплошные комплексы.
— Не будем ссориться, — миролюбиво сказала Люба. — Ты, конечно, есть хочешь.
— А что, сосиски остались? — оживился Стас.
— Сосисок нет. Но я могу позвонить и заказать пиццу. Хочешь?
— Конечно! А есть такая возможность? И как быстро ее привезут?
— Сейчас узнаю. Отвернись.
Он хмыкнул, явно не собираясь выполнить ее просьбу, Люба накрыла его с головой одеялом и встала. Освободившийся Самохвалов увидел ее со спины и уже в халате.
— Тебе какую, Стас? С грибами, с ветчиной?
— Ту, что побольше. И потолще.