— А ты забавный парнишка, — недобро усмехнулся главный бородач. — Ишь как все лихо разложил по полочкам. Говоришь, что медом мажешь. Только вот нескладная песня получается. Ты же к нам чего пришел-то? Ружьишко свое починить. Не фурычит оно у тебя, значится. Правду я говорю? Стало быть, ты и без того ни с чем скитался по болотам, бродяга. И если бы нас не встретил, то так бы ни с чем и блудил в поисках ближайшего поселка. А отсюда до Чегодайского ущелья еще верст десять по прямой будет. И то не факт, что ты на него вышел бы. Болота, знаешь ли, место загадочное, не всем из него выходы узнать удается. А ты уже цену набить своему барахлишку хочешь. Делиться надумал. Мне кажется, что ты не до конца понял поставленные перед тобой условия, ну да и черт с тобой. Твои проблемы. Мужики, чего с ним возиться?..
— Назад, су-у-уки! — свирепо взревел Егор, вскидывая к плечу автомат.
От его крика болотники инстинктивно дернулись, но на блеф, конечно же, не поддались.
Заминка продолжалась мгновение, после чего облаченные в лохмотья мужики кинулись на Егора со всех сторон. Время вдруг стало идти по-другому. Оно будто расслоилось на два параллельных потока: в одном, существовавшем для окружающего мира, оно оставалось прежним, другое же — внутреннее время бродяги — стало течь медленнее.
«Ладно, — подумал Кудесник, поняв, что блеф не прокатил. — Если так, будем вам прививать идеи добра, человечности и вегетарианства методом причинения тяжких телесных повреждений».
Первым атаковал предводитель болотников с разводным ключом. Увесистый инструмент еще только набирал разгон, а Егор уже стремительным рывком сократил дистанцию и с силой вогнал врагу ствол АКСУ под правую бровь. Жидкость из лопнувшего глаза плеснула ему в лицо. Выпустив ключ, болотник взвыл, повалился наземь, зажимая руками опустевшую глазницу, из которой неудержимым потоком лилась кровь.
Худощавый подросток с сальной гривой светлых волос почти достал бродягу заостренной жердью, но в последний момент тот увернулся, перехватил кол обеими руками и, сильно дернув его на себя, одновременно ударил ботинком юношу в колено и головой в лицо. Хрустнул сустав, и блондин рухнул на землю с неестественно вывернутой ногой и хлещущей из смятого носа юшкой.
Отобранное оружие было слишком неудобно для обороны в условиях тесноты, а потому Кудесник сломал его пополам и тут же вонзил один обломок в пах здоровенному детине, летевшему на него с суковатой палицей в ручище. К обычным ругательствам примешались вой и безумные крики тех, кто уже был обезврежен, но Кудесник знал, что это лишь прелюдия к безумной какофонии.