Помимо прочего, его так и не обрядили в арестантскую робу, и он весь свой срок проходил в «визитке» – темном однобортном парадном костюме, – помеси сюртука и фрака с круглыми фалдами, предназначенной для визитов в присутственные места. Потому как был взят под стражу прямо из кабинета одного весьма известного земского деятеля, собирающегося баллотироваться в гласные Московской городской думы. Ежели еще принять во внимание, что ежегодно, в день рождения Вольдемара, на его счет в тюремной кассе переводились из Парижа приличные денежные суммы, на которые можно было весь последующий год вполне сносно отовариваться продуктами в тюремной лавке, то следует признать: да, арестанту Долгорукову три с половиной года «крытки» не показались каторгой. Хотя медом, конечно, их тоже не назовешь. Ибо неволя есть неволя. А денежки… Вольдемар знал, откуда они. От Паши Шпейера…
Познакомился Долгоруков с ним случайно, так ему тогда думалось. Теперь, по прошествии восьми лет, он так больше не полагал. Ибо случайностей в жизни попросту не бывает. И не мы выбираем дороги, а дороги – нас.
А произошло это знакомство в один из апрельских дней одна тысяча восемьсот семьдесят второго года, когда действительный студент выпускного курса юридического факультете Сева Долгоруков только что сдал на «отлично» свой последний экзамен и был безмерно счастлив. Ну, или почти безмерно.
В душе бушевала весна, на улице – тоже. Полнейшая гармония! И Сева со своим приятелем Сергеем Юшковым, с которым вместе снимали на двоих квартиру на Маросейке близ церкви Косьмы и Дамиана, решили погулять по Воздвиженке. Это была их любимая улица, дышащая историей, как они считали, больше других московских улиц и переулков. Здесь стояли древние хоромы бояр Нарышкиных и Стрешневых, дворцы Шереметева, Голицына и Разумовских; здесь улица украшалась прекрасным особняком золотопромышленника-миллионщика Базилевского, освещаемым по вечерам газовыми фонарями; цирком Гинне и, конечно, Арбатской площадью.
Было легко и весело; хотелось петь и целовать всех барышень подряд, попадавшихся им навстречу без кавалеров.
– А пошли в Думу, – предложил Юшков, разглядывая очередную витрину объявлений. – Там нынче в лотерею играют.
В здании городской Думы была толпа народу, и к лотерейным билетам Сева с приятелем протиснулись не сразу.
– Мне два билетика, будьте так добры, – сказал Долгоруков, сунул руку в карман и застыл.
– Ну, давай, бери, что же ты! – заторопил его Сергей.
– Портсигар украли!
– Что?
– Портсигар украли фамильный, подарок отца, – дрогнувшим голосом произнес Всеволод.