Мысль эта была вполне здравой, но трудность заключалась в том, что мы знали о местоположении могилы Эмили не больше, чем сам дух Джонсона. Отец предложил подсунуть бедняге могилу какой-нибудь другой Эмили, но, по воле судьбы, на много миль вокруг не было похоронено ни одной Эмили. Я никогда не думал, что есть округи, где бы совершенно не было покойных Эмили.
Подумав немного, я тоже отважился внести предложение.
— А что, если нам подделать что-нибудь такое для старика Джонсона? — сказал я. — Он, кажется, парень простодушный. Наверно, он бы поверил. Во всяком случае, почему не попробовать.
— Ей-богу, так мы и сделаем! — воскликнул мой отец.
На следующее же утро мы пригласили рабочих, они насыпали в дальнем конце сада небольшой холмик и установили надгробный камень с такой надписью:
Незабвенной памяти Эмили
Ее последние слова были: «Передайте Джонсону, что я его люблю».
— Это должно ему понравиться, — сказал в раздумье папа, когда работа была кончена. — Я очень надеюсь, что понравится.
И надежды его оправдались.
В тот же вечер мы заманили старого духа туда и… в общем, это было одно из самых жалостных зрелищ, которые я когда-либо видел: Джонсон бросился на могилу и зарыдал. Папа и старый Сквибинз, садовник, глядя на него, плакали, как малые дети.
С тех пор Джонсон больше ни разу не потревожил нас в доме. Каждую ночь он проводит теперь рыдая над могилой и, видимо, вполне счастлив.
Там ли он по сей день? Конечно! Я отведу вас туда и покажу его в следующий раз, когда вы у нас будете. Его обычное время с 10 вечера до 4 утра, по субботам — с 10 до 2.
Интерлюдия, рассказ доктора
Я горько плакал, слушая эту историю, — молодой Биффлз рассказывал ее с таким чувством. Все мы впали после этого в раздумье, и я заметил, что даже старый доктор потихоньку смахнул слезу. Однако дядя Джон сварил еще одну чашу пунша, и мы постепенно утешились.
А доктор через некоторое время даже повеселел и рассказал нам о духе одного из своих пациентов.
Не могу передать вам его историю. Очень жаль, но не могу. Все говорили потом, что это была самая лучшая история — самая страшная и жуткая, — но я сам ничего в ней не понял. Она показалась мне несколько отрывочной…
Он начал свой рассказ как полагается, а потом что-то как будто бы произошло, а потом он уже его кончал. Не могу понять, куда он дел середину своего рассказа.
Я знаю, однако, что кончилось все тем, что кто-то что-то нашел. И это привело на память мистеру Кумбзу одну очень интересную историю, приключившуюся на старой мельнице, которую арендовал некогда его зять.