Отделив часть сознания, направил его в комнату Илоны, чтобы послушать и понаблюдать за беседой, благо уникальные признаки магических структур обоих уже давно запомнил и мог в любой момент узнать, где они и чем занимаются. Поначалу, как и ожидалось, ее очень удивило предложение, озвученное Томасом, затем, немного оклемавшись, она стала усиленно думать, анализировать, прогнозировать… беседа скатилась к намекам, полунамекам и недоговоренностям, окончившись в конечном итоге ничем. Моя секретарша решила отказаться от сомнительной чести, а доктору так и не удалось переломить разговор в нашу пользу.
Доктор ушел весь в раздумьях, а девушка тоже, хоть немного, но была выведена из равновесия, что очень даже хорошо. Момент упускать было нельзя, и я немедленно вызвал ее по коммуникатору:
– Илона, зайдите и прихватите зеленый чай с жасмином, – ее любимый напиток, как следовало из досье.
Спустя пять минута девушка вкатила столик с пузатым чайником, прикрытым полотенцем, сахарницей, набором печенья и конфет, вареньем нескольких сортов и одинокой фарфоровой кружечкой на блюдечке. Я указал на столик в углу кабинета, вокруг которого стояли три мягких, обитых красной кожей кресел. Она быстро и аккуратно все расставила, и повернулась ко мне, ожидая разрешения удалиться.
– Илона, присядьте. Нам надо поговорить. Чай, кстати, для вас.
Илона настороженно присела, но к чаю не прикоснулась, и молча смотрела на меня, ожидая продолжения разговора. Ну, о чем по ее мнению мог с ней говорить принц? Наверняка, какое-нибудь гнусное предложение посетило его дурную голову, а дон Томас выполнял роль наемного работорговца, поманившего девочку сладкой конфеткой в виде престижной должности.
Я в свою очередь, тоже молчал и, не скрывая, пристально рассматривал свою секретаршу. Навскидку, судя по ауре, она совершенно здорова. Великолепно развитое тело, слюноточивая для мужчин фигура, милое лицо. Тогда откуда у нее в глазах отчаянная решимость безнадежно больного человека, принявшего решение выполнить свою миссию и умереть. Где та весело смеющаяся девушка из образа двухлетней давности, зафиксированного где-то на пляже: загорелая, с тяжелой гривой волос и белозубой улыбкой? Распущенные волосы идут ей лучше, чем корона из косы. Понимаю. Казнь отца и брата за подготовку мятежа не добавило ей радости, но жизнь-то продолжается. А родные должны были знать, чем рискуют, и Илона тоже должна понимать и за прошедшее время смирится с поражением. Хотя если и жених сложил голову – поводов для мести убийцам у нее более чем достаточно. Утраченная любовь и ненависть вместе ослепляют вдвойне.