— Скажи спасибо, что он тебе твой же "Паркер" в горло не пристроил. Сейчас думать надо, а не скулить, — надавил голосом Дмитрий.
— Ага, думать! Ты бы видел, все в кровище... Бьется в судорогах, блядь такая, а рук не разжимает. А от этого дырища еще шире ... У, жуть!
На Тихомирова действительно было жутко смотреть: белое, потное, дрожащее лицо и собачьи глаза, жадно смотрящие на бутылку, куда только подевался весь лоск и гонор лучшего офицера Следственного управления.
«Если дать ему волю, нажрется до чертиков прямо у меня в кабинете! Дерьмо дерьмом, а нужен. А, хрен с ним, рискую!» — Дмитрий отодвинул бутылку и сказал:
— Расслабься, Тихий. Ты сказал, два трупа?
Тихомиров вздрогнул и тупо уставился на Дмитрия, а Рожухин ждал, когда помутневшие от страха и водки глаза прояснятся, и молчал.
— А! Так, он сам ... И Вася. — Тихомиров снова завелся. — Бля, я в шоке! Прикинь, такого жлоба ткнул — и писец. Нет, ты, прикинь ...
Дмитрий не дал ему пойти вразнос:
— Значит, было вас там трое?
— Ну.
— Что "ну"? Тебе, что, так мешалкой по промежности врезали, что мозги отшибло? Протокол допроса есть?
— Так ведь ... — Тихомиров нервно сглотнул.
— Понял, некогда было. Начальство от тебя еще ничего не требовало, смекаешь?
— Некогда было. Когда дерут, разве думают. — Тихомиров начал немного соображать.
— Вот-вот. А скоро очухаются и потянут по второму кругу. Была бы хоть какая бумажка. Положить им на стол, чтобы утерлись. Мол, сознался клиент, а уж потом себя кончил. Ловишь мысль?
Дмитрий шедро плеснул в стакан водки. “Кремлевская особая”, чистая как слеза, выдавалась только старшему офицерскому составу. У Дмитрия, не по чину, она водилась всегда и в избытке.
— Ты “сверху” сразу ко мне? — Он не спешил придвигат стакан к Тихомирову.
— А к кому еще? Ты же мне как брат! — Тихомиров предано, как побитая собака, посмотрел на него слезящимися от водки глазами. — Сколько дел вместе провернули. Я бы без тебя давно спекся.
— Правильно. Пей!
С брезгливостью посмотрел, как тот жахнул водку.
«Тамбовский волк тебе брат. Куда же тебе, пьяни подзаборной бежать, как не ко мне. Не зря с рук прикормил, приучил пить в моем кабинете. Вот и бежишь, если приспичит. Заодно и информашку таскаешь».
— С бумажкой могу тебе помочь.
— Это как?
— Очень просто. — Дмитрий выложил на стол два машинописных листа. — Прочти и перепиши своим почерком в протокол допроса.
— Ты что, Димка, это же подлог! — ужаснулся Тихомиров.
— Какой, нафиг, подлог! Дубье! — Дмитрий для пользы дела бухнул кулаком по столу. — У тебя же ни хрена нет. Только труп. Воскреси, как Лазаря, и допрашивай сколько влезет. И Васю заодно, чтобы помог. Сейчас твои дубы с лампасами очнутся, тогда посмотришь. Пыхтеть будут с месяц, пока до смерти не затрахают! Все батареи в Управлении носом пересчитаешь, пока на улицу не вышвырнут. А за что? Подумай, за что? Таких сам бог велел стрелять, как собак. Сдох — и хрен с ним!