Максимов научился разбираться в гнойной сыпи, синющных омертвелостях, сочащихся пахучей слизью рубцах и прочей гадости, что корежила тела и лица. Та экзема, что обезорбразила лицо парня, к заразным не относилась. Скорее всего, окунулся где-то в ядовитый туман, выстреливший из канализационного люка.
— Рывком неси десять «звездочек», человек ждет. Четыре гречки сверху. И пакетик фирменный!
Парень шустро метнулся к сгоревшему до остова ларьку. Из тайника вытащил армейский рюкзак.
Максимов принял у него поклажу, взвесил на руке "фирменный пакетик". Тяжелый.
— Я посмотрю.
Мужик перекатил в губах сигарету. Процедил:
— Не бойся, "шрапнелью" не торгую.
Находились особо предприимчивые, рисующие втюхивать клиентам банки с горохом или кашей. Долго они не жили, их либо тихо кончали свои, либо со скандалом — разъяренные клиенты.
— Одного шибко умного два дня назад туда спровадили, — сказал мужик, кивнув в сторону туалета. — Остались просто умные. Ты рюкзак себе бери, командир, не в пакетике же твоем дохлом банки нести. Считай, подарок фирмы.
— Спасибо. — Максимов развязал рюкзак, проверил содержимое, пристроил поверх банок пакет с покупками и бутылкой водки, привычным движением захлестнул петлю и забросил рюкзак на плечо. — Процент "братве" кто дает, ты или я?
— Ты торговал, я интересовался, мне и платить. Сам разберусь. Давай товар и ступай с богом. — Подсумок быстро перешел из рук в руки и скрылся у мужика под бушлатом.- Если что будет, заходи, не стесняйся. Меня не будет, с Кляксой переговори, он знает, где меня искать, — сказал мужик и покосолапил к сгоревшему ларьку, там, видно, у него был склад.
Максимов, незаметно стрельнув по сторонам глазами, пошел назад к рядам торгующих. По пути он встретил двух новых клиентов. Что-то почуял, глядя на совсем еще пацанов, зажатых изнутри, будто не по своей воле идущих на "биржу", явно "интересоваться", в руках у одного болталась тяжелая сумка.
Под сердцем остро дрогнуло, словно кто-то щипнул невидимую струну.
* * *
Преторианцы
Дмитрий нехотя вылез из машины под легкий моросящий дождь.
— И куда он тебя послал? — с издевкой спросил он у переминавшегося с ноги на ногу Седого.
— Как, куда?
— Ну, если он тебя куда-то послал, какого хрена ты ко мне прибежал? Седой, ты хоть на старости лет работать научишься, или мне всю дорогу за тебя пыхтеть?
— Ты старший, тебе решать. Мое дело прокукарекать, а рассветет или нет — не моя забота.
Дмитрий покосился на Седого, хотел промолчать, но решил себя не сдерживать:
— С такой философией будешь шестым подползающим до старости лет. Хотя, не так долго осталось, вон — вся башка седая!