Генерал принял меня тут же. Он едва нашёл в себе силы выговорить:
— Ну, это уж… Знаете?!
Выслушал доклад о чрезвычайном происшествии, добавил:
— Комбата одеть немедленно и ко мне. Остальное всё сами, — тут он перешёл на командный тон. — Разведотдел тоже пусть чухается и думает! Идите и приведите себя в порядок.
— Постараюсь, товарищ генерал, — ответил я, хотя как это сделать, пока не знал. Но волей-неволей добавил: — Есть привести в порядок! — с тем и вышел.
Вот тут-то и началось! Кто-то принёс немецкую солдатскую шинель — её набросили мне на плечи. Это при голых ногах в коротких сапогах. Оружие, боеприпасы, документы и ордена оказались на месте, там же лежал мой ручной фонарь «дженералэлектрик», американский, из танкового комплекта — замечательный фонарь, узкий луч бьёт аж на сто метров. В разведотделе переполох, хозяйственников-интендантов нет и в помине, обмундирования — ни единой гимнастёрки, ни портянки, ни подштанников, всё в тылах и за тридевять земель, если не утопло в грязи. Первого попавшегося солдата довольно плотной комплекции и чуть выше среднего роста заволокли в зеркальный зал гостиницы и раздели донага, приговаривая:
— Строжайший приказ командира корпуса!
Оставили бедняге в утепление сначала только шинель, потом сообразили и вернули ботинки с обмотками, шапку-ушанку, ремень и вещмешок. Всё остальное с нарочным отправили в баню.
— И бегом! Для гвардии майора Беклемишева!
Началась перекачка личного состава из БББ в зеркальный зал гостиницы — резиденцию разведбата. А тут срочно создали группу из двух переводчиков (третьим был я) и автоматчиков комендантского взвода… В подвалах гостиницы оказалось более трехсот пленных (в сводках было обозначено четыреста, но никогда не верьте сводкам). Итак, мы спустимся в подвал и у каждого пленного возьмём по одному-два предмета одежды: нижнее бельё, обмундирование, головные уборы, шинели, может быть, портянки — и так скомплектуем без малого пятьдесят фрицевых комплектов. Оденем всех разведчиков хоть как-то, а «голь хитра — берёт с утра!» — дальше видно будет. Что загадывать? Как придётся, так и сотворим… Сказано — сделано. Играли будто в большую игру. Ладно мы, а вот пленным явно невесело пришлось, любой из них и так-то был убеждён, что если выживет, погонят «нах Сибириен», это они все выучили. Но как нам теперь воевать, как передвигаться, ведь свои, да не то что спьяну, но и сотрезва могут всех переколошматит — нельзя же каждому вооружённому ещё издали объяснить, что ты, мол, не тот, за кого он тебя принял, даром что я во всём немецком, а свой, родной, и стрелять в меня не надо…