Романтические восторги, пафосные восклицания (увы!) отпадают не потому что таких вывертов не бывало— на войне бывает всё! — а потому, что ликование и бахвальство, газетные и кинопобеды на практике обычно омрачаются потерями. Стыдно праздновать удачу и особо-то радоваться, когда Она лежит возле санчасти с закрытым простынею ликом, а Он никогда уже не вернется в «строй» — какой там «строй»! — никогда не вернется в обыкновенную нормальную жизнь. Ампутанты в «нормальную жизнь» не возвращаются.
Нет, как не мерзка массовая бойня, нельзя всех валить в один котел. Разведка — это наиболее решительные и самые необузданные люди воюющей армии. Спайка, взаимоподдержка воспитываются! Армейские разведчики, как ни крути, самые обученные, тренированные, самые крепкие аналитики среди бездумных… и самые бездумные среди действительно мыслящих. А при том, всё — таки, наиболее самостоятельные. Если же нет, то это не разведка — одно наказание. Настоящие никогда не разглагольствуют о смелости. О преданности отечеству говорить тоже непозволительно. У разведчиков, в мои не самые сладкие времена, были свои устои и нормы поведения. Не уставные, а самостийные, самостоятельно и традициями взращенные, выпестованные. Сохранились ли они хоть где-нибудь?.. Не знаю. Очень сомневаюсь.
В поколении фронтовиков Отечественной I94I–I945 годов те, что волей судьбы попали в разведку (говорю о лучших), пошли туда, в самую глубь, не столько авантюрного задора ради, сколько во имя ЗАЩИТЫ. Да-да, это было ЗАЩИТНИЧЕСТВО. Не чести, славы, орденов искали (такое тоже было), а повиновались непреодолимому желанию, глубокому чувству защиты своего солдата, своего подразделения, своих близких, любимых, своих оболганных, поруганных идеалов. А они тоже были… Мы шли защищать и восстанавливать страну, не вознесенную на высоченный пьедестал, с мечом в руке и разинутой пастью, мы не вопили: «За Ро-одину Ма-атъ!..» Мы шли защищать обманутую, согбенную, рано поседевшую, обессилевшую в постоянной борьбе с бескормицей, ограбленную сначала своими всех степеней, а там уж дообобранную оккупантами и их последышами-прихлебателями — нашими, нашими!
В общем-то, может быть, «высокого назначения» у разведки и вовсе нет. Но раз она существует и набирает сок, она не должна быть паскудно голой — совсем без принципов, вотчиной вседозволенности, бездумного подчинения и беспринципного карьеризма, хотя именно такой она ныне, по большей части, и является.
Вот присяжные радетели сетуют, кряхтят, страдальчески жалуются на развал разведки — да никогда она (ни под каким видом) не разваливалась, не развалится. Она всегда, при всех наших режимах, наливалась и крепла. Как вся государственная безопасность! У неё свой несгибаемый хребет — кадры. Ведь это не учреждение, это ЛОЖА!.. Покрепче любой масонской. Свои банки, целая всемирная банковская система, своя несметная недвижимость по всему миру. Но всё это у той самой «Госбезопасности», а у этой, действующей, армейской разведки, да ещё в войну, ничего, кроме противника спереди и сзади, да вшей по всей территории от пят до макушки…