— Что ж ты… пудовая?! Мы ж договорились.
— Ничего не пудовая, — ответил он довольно вразумительно. — Мы ему говорыли: «Небось наши. Которые танкисты». А вона: «Нет! — говорыт. — Бей гадов».
— А ленту кто ему подавал?
— Младший лейтенант и без второго номера могет. Он с пулеметом мастак! — Первый номер явно гордился своим командиром.
— Ты что ж, не слыхал, как мы свистели и орали?
— Как не слыхал? А воны: «Нет, — говорят, — увласовцы бляцки. Прувакация, — говорыт».
И вот тут в отдалении я увидел явление, к пехоте особого отношения не имеющее, — это старший сержант Корсаков и ефрейтор Повель (как это я о них напрочь забыл?) стояли поодаль как сироты на рождество! Весь раж, вся злоба к пехоте мигом улетучились — я почувствовал себя просто близким родственником младшему лейтенанту, похлопал его по плечу, по малость окровавленному лицу и подарил ему свой индпакет.
— Ладно, — сказал я, — что было, то прошло. Не сердись. И пей меньше. А стреляешь из пулемета одурительно!..
Младший лейтенант утирался, как-то странно хлюпал и хотел что-то объяснить, но я уже смотрел на своих героев. Оба, в этом не было сомнения, не прибежали, не примчались на помощь, а отсиделись, чтобы не вмазаться в какой-нибудь рискованный переплет. А может быть, приняли «максим» за вражеский пулемет? Хотя надо быть глухой тетерей, чтобы не услышать разницы между нашим размеренным «максимом» и немецким бешеным машиненгевером.
— Товарищ гвардии… — бодро начал докладывать Корсаков.
Ему хоть что в глаза, а он: «Божья роса!»
— В хату! Оба! — Мне не хотелось при пехотинцах начинать с ними этот дерьмовый разговор.
Родных подонков как ветром сдуло. Тимофей подал мне руку и помог выбраться из окопа. Вот на этот пустяк у меня как раз сил и не хватило, я поскользнулся и упал.
— Ладно, — сказал младший лейтенант, — квиты. И пошел степенно по траншее, его солдаты стали разбредаться по норам.
— Погоди. — Я сообщил ему, что старшина Теплухин только что (пока мы тут крестили друг друга) занял тот край села. — Гляди не прострели его.
— Что я, псих, что ли? — еле выговорил младший лейтенант.
Он утирался ветошью, которую ему дали пулеметчики, а мой подарок упрятал глубоко в карман. Запасливый.
Во дворе у бабули Тимофей отдал карабин, ремень с патронташем и кольцо от гранаты Иванову. Иванов вернул ему немецкий ремень, кольцо от гранаты и торбу, как обещал.
— На память, — усмехнулся он.
— Вон она моя хата, на взгорье. За той, что развалена, — указал Тимофей. — Может, зайдете?.. Ну так я пошел?
— Иди, Тимофей. Тебе спасибо.
— Спасибо и вам.