Остин прислонился плечом к стене и скрестил руки на груди.
– Ты хочешь, чтоб меня уволили? – Дарси продолжила ходить из угла в угол. – Ты не понимаешь, что это единственный канал, на котором я могу работать? – Она остановилась и посмотрела на него. – Тебе совсем безразлично, что со мной происходит?
Он оскалился:
– Ты закончила?
– Нет! – девушка подошла к Остину. – Ты не должен был залезать в джакузи к Ванде.
– Мы просто разговаривали. Ты это знаешь. Сама же не спускала с нас глаз, – он раздраженно посмотрел на Дарси, – как ястреб.
Она фыркнула:
– Я смотрю, ты избавился от мнительности. Или она относилась только ко мне?
– Я никогда не чувствовал к тебе отвращения! – Остин оттолкнулся от стены. – Ты просто меня сильно запутала. Все эти мысли о солнце и пляже, холодный шоколад, чертов пульс. Как так получается, что ты мертвая, а пульс у тебя все еще есть?
Девушка уперлась руками в бедра, грудь вздымалась с каждым гневным вздохом:
– Я не мертвая.
– Тогда восставшая из гроба, если это помогает чувствовать себя более похожей на человека, – Остин подошел к ней и сдвинул халат с одного плеча. Он проигнорировал ее вскрик и прижал два пальца к сонной артерии. Пульс девушки бился под его пальцами.
– Ну и как? Я все еще мертвая?
– Нет. – Черт возьми, как он мог отвернуться от нее, если она живая. – На самом деле, твое сердце бьется слишком быстро.
– Может быть из-за того, что я зла, – Дарси приподняла брови, – или возбуждена.
Остин опустил руку и отступил:
– Как?
– Как я могу быть возбужденной? – она склонила голову набок и изучающее посмотрела на него. – Ну, я наедине с самым сексуальным мужчиной на Земле, и уже прошло пять лет с тех пор, как я…
– Я имею в виду, как такое возможно… Откуда у тебя это чертово сердцебиение?
– Ну а почему нет? Я хожу и разговариваю, я представляю тебя обнаженным. Как бы я это делала, если бы мое сердце не качало кровь в различные части моего тела?
Кровь начала приливать к определенным частям его тела. И то, что она смотрела на его трусы, только убыстряло этот процесс. Пять лет?
– Что происходит с тобой днем?
Дарси вздохнула:
– Когда солнце всходит, мое сердце останавливается. Когда наступает ночь, это как дефибрилляция. Все резко приходит в движение.
– Наверное, больно?
Она медленно улыбнулась и развязала пояс халата:
– Да, но эта боль так приятна.
О, искушение. Остин смотрел, как ее халат медленно сползает на пол и остается лежать рядом с его полотенцем. Поднимая глаза на лицо Дарси, он задержал взгляд на ее майке. Та обтягивала грудь девушки, ткань была почти прозрачной. Ее соски выделялись темными пятнами. Надо было только протянуть руку, чтобы они напряглись. Поправочка. Достаточно было только посмотреть на них. Прямо на его глазах они затвердели, тут же и член Остина повел себя таким же образом – выпуклость в его трусах увеличилась.