А она натянула свое пальтишко до подбородка, дышит в теплый воротник, ноги поджаты.
Толя обошел Лину, бросил пальто в углу, под иконами. Скосил глаза и сразу встретил ее взгляд: смотрит просто, обыкновенно.
– Ты, может, здесь, а то – где Молокович ляжет? Ушла бы на свою солому, и все было бы нормально.
Самое простое почему-то не приходит ей в голову. А Толя не может сказать, потому что тогда будет выглядеть, будто он что-то думает. Толя берет с пола пальто и небрежно бросает его рядом с девушкой. Лина, приподнимаясь, тащит из-под себя солому, выравнивает «постель».
– Ну вот, спи.
И снова подтягивает свое пальтишко к губам. Толя лежит не шевелясь.
– Ай, с этой косой!
Выдернула из-под головы косу, положила на себя.
– А что моя мамка теперь де-елает? Мне кажется, как я ушла, она и минуты не спит. А я, бессовестная, сплю. А ваша, думаете, как? Не знаете вы! – Засмеялась: – Бедный, в три часа тебе еще за меня на пост. Может, я сама схожу?
– Ну вот еще! Ты же обеды нам готовишь.
– А что ты сапоги не снял? Может, и мне нельзя? – Лина села, потянулась к своим сапожкам.
– Да нет, тихо пока, – успокоил ее Толя и стал свои сапоги стаскивать. Портянки мокрые, подсушить бы. Но нечем ноги прикрыть. Ладно, на ногах высохнут.
Закинув голову, Толя смотрит на окно, в котором отсвет далекого пожара (все жгут бобики хаты в Низке). Лежит напрягшись, будто вдоль бревна. За перегородкой стонет во сне хозяйка.
– Ты семь окончил? – шепчет Лина. – А я восемь. Такие смешные мы были. Соберемся и про кубики, ромбики. Думаешь, геометрия? На вас смотрели, как на тетрадки свои: это только для школы. Мечтали о военных. А вот теперь мечтаю о школьных своих ребятах. Знаешь, а ты на них так похо-ож! – Сказала и тут же, приподнявшись на локте, пояснила: – С тобой я не боюсь быть.
Помолчали.
– Кончится война, – Толя, ты что будешь делать?
– Жить.
– Что – жить? Как?
– Учиться, может, не придется. Маме и так хватило… Хорошо, если отец жив.
– Толя.
– Ну.
– Толя.
– Ну, слышу.
– Ты влюблен был?
– Было, в школе.
– Что было? – Лина снова приподнялась.
– Ну, любил одну. Так боя-ялся ее!
– А, боялся. – Лина чем-то довольна.
Снова стонет за перегородкой хозяйка. Замолчали, точно испугались, что она проснется.
– Спишь? – это уже Толя.
– Не-ет…
– Ну, давай спать.
– Толя.
– Ну…
– Вы в школе целовались?
Ответа не последовало.
– А мы соберемся у Светки и все расспрашиваем ее. Она такая смелая была. А про свое молчим, только хихикаем, подлые такие были, хитрые… Ты спишь? Ну, спи.
И отвернулась. Кажется, засыпает. Вдруг застучали, заговорили на улице.