Наконец, артиллерия стала не просто средством тактической поддержки, с которым следовало считаться еще при Филиппе VI. Под руководством Пьера Бессонно — до 1444 г., а потом братьев Гаспара и Жана Бюро она начала превращаться в решающую силу для достижения победы. В городах появлялось все больше литейщиков пушек, в большинстве бывших литейщиков колоколов; они чаще занимались починкой поврежденных орудий, чем отливкой новых. Ведь пушка — предмет хрупкий, и артиллерийской прислуге очень советовали сражаться только в состоянии благодати.
Ему следует более, чем любому иному воину, бояться обидеть Бога, ибо, приводя в действие свое орудие, он всякий раз подвергается опасности сгореть заживо.
Измыслили пушки самых разных размеров, от легкой серпантины, стреляющей пяти-шестифунтовыми ядрами, и кулеврины, управляться с которой было еще нетрудно, — положив ствол на сошку, вбитую в землю, пушку потом окапывали, — до пищалей (veuglairs) и курто, до бомбард и «толстых пушек», которые устанавливали на деревянный помост. Чтобы облегчить маневрирование, то так, то этак приспосабливали колесные повозки, удачно заменившие прежние ложа; генуэзский инженер Луи Жирибо изобрел очень удобную тележку, благодаря которой артиллерия отныне успевала реагировать на перемены в ходе сражения. Это был большой шаг вперед по сравнению с баллистами и требюше, пружины и балансиры которых настраивали раз и навсегда.
В то же время алхимики усовершенствовали качество пороха: шесть частей селитры, одна серы, одна угля. Никто бы не поклялся, что в этом рецепте нет чего-то магического.
Отныне существовало оружие массового воздействия. В последних сражениях Столетней войны артиллерия служила не просто для того, чтобы устрашать противника пламенем и грохотом. Град ядер истреблял английскую конницу, которая становилась жертвой своей неприспособленности к новому оружию, как век назад французская конница, недостаточно учитывавшая подвижность лучников. В осадном деле прошла пора огромных каменных глыб, которыми вели навесную стрельбу из требюше — орудий, неспособных корректировать стрельбу, времена, когда прилетавшие обломки скал пугали население, проламывая крыши, но были неспособны причинить большой ущерб каменной кладке. В то время как легкие орудия стреляли свинцовыми или чугунными ядрами, бомбарды по-прежнему метали каменные ядра, но их стрельба стала прицельной, нередко настильной и рассчитанной на то, чтобы пробить стену или снести ворота. А при осаде Бордо в 1452 г. использовали разрывные полые ядра, начиненные разрывными зарядами.