Англичане отплыли к себе на остров. Ровно год назад, день в день, Дюнуа занял Понт-Одемер. Начав платить армии двенадцать месяцев в году, Карл VII порвал с традиционным циклом набегов и осад, каждый год начинающихся заново. Пятнадцать лет административных, финансовых и военных реформ наконец принесли свои плоды.
Ришмон был назначен губернатором Нормандии, Пьер де Брезе — великим сенешалем. Гильом Кузино стал бальи Руана, Робер Флоке — бальи Эврё.
Франсуа де Сюрьенн — Арагонец — добился, чтобы о его причастности к фужерскому делу забыли. Он присоединился к Карлу VII, честно отослав свой орден Подвязки Генриху VI. Он стал человеком победителя, который нуждался в таких солдатах. Ему нашли дело. В конечном счете Арагонец стал бальи Шартра.
Отвоевание Гиени
В Гиени для короля Франции дела обстояли хуже. Население ничуть не сочувствовало ему. Прагерия не слишком вдохновила баронов играть на руку тому, кто, в отличие от Карла V, уже даже не был их сувереном. Горожане знали, насколько их благосостояние зависит от торговли с Англией; свою враждебность они проявили еще при Карле V. Что касается духовенства, оно объединилось вокруг Пея Берлана. До какой степени нормандцы ощущали себя в оккупации, до такой гасконцы чувствовали себя хозяевами в своем доме. Единственное, за что они упрекали англичан, — за их отсутствие, равнодушие, а не за их присутствие.
Если бы им пришлось выбирать, гасконцы, несомненно, поколебались бы, вставать ли им на сторону короля Англии против короля Франции. Но, по их мнению, вопрос так не стоял. Лондонский король их почти не притеснял, и они боялись, став людьми парижского короля, потерять все. Они боялись королевского фиска, чиновников, говорящих на языке «ойль», судей, пропитанных парижскими обычаями, иностранных гарнизонов. Бордо чувствовал себя отчасти столицей, и бордосцы не хотели отказываться от этого ощущения. Жюрада[104] со времен Черного принца усвоила привычку обходиться без господина.
К тому же бордосцы поверили, что наступил мир. Перемирия принесли торговле очень ненадежное процветание, но это процветание было неподдельным. Только за зиму 1444/45 г. в Гулль вывезли тридцать тысяч бочек вина — для этого понадобилось нагрузить не менее ста тридцати шести судов. Сохранение привилегированных связей с Англией сочеталось здесь со свободным доступом к виноградникам верховий, уже занятых Валуа; перемирие предоставило этот доступ английским купцам. С 1444 г. бордосцы верили в сохранение мира, хоть и видели, что французский король вооружается. Их могло только разъярить возобновление военных действий, вину за которое они возложили на Карла VII.