Да и в скороподъёмности «Сейбры» модификаций «F» и «D» теперь тоже не уступали нам, как это было в первый год боёв в Корее. И в пикировании они тоже легко отрывались от преследования.
Естественно, в борьбе с таким врагом надо было всё выжимать из своей машины. Поэтому Борис наплевал на существующий приказ высшего начальства, категорически запрещающий армейским лётчикам облёт самолётов на «валёжку». Хотя и подвергать своих людей неоправданному риску Нефёдов не собирался. Прежде чем допустить подчинённых к опасным самостоятельным полётам, он решил поработать с ними в тесной связке. Для этого срочно требовалась недавно созданная советской авиапромышленностью двухместная учебно-тренировочная «спарка» УТИ «МиГ-15 бис».
На базе, где тренировались «штрафники», одна такая машина имелась. Вот только легально достать её Борису не удалось. Командир истребительного полка, к которому Нефёдов обратился с просьбой одолжить дней на пять двухместный «МиГ», ответил, что у него самого вчерашних курсантов две трети личного состава и многих комэскам приходится лично «катать» мальчишек, прежде чем допустить их до самостоятельных полётов.
Борис был готов войти в положение коллеги, вот только времени ждать, пока у того освободится нужная техника, не было. Пришлось скрепя сердце натравить на соседа майора Бурду. Зато ровно через час после разговора с особистом полностью заправленная и готовая к вылету «спарка» стояла в той части аэродрома, где тренировалась особая группа.
Борис сразу же начал отрабатывать самые сложные элементы на этой машине, по ходу дела исправляя ошибки подчинённых и решая для себя, кто из них на что годится. Важнее всего для Нефёдова было убедиться, что никто из знакомых ему сорвиголов не утратил былого куража и не боится летать на новых самолётах. К счастью, быстро выяснилось, что даже самый младший член их группы сумел справиться с психологическими последствиями недавней аварии. Хотя садясь вместе с молодым лётчиком в самолёт, Борис готовился увидеть в его глазах страх. Но как Нефёдов ни вглядывался в зеркальце заднего вида, ему так и не удалось заметить в лице сидящего в соседней кабине Сироткина признаков особого волнения. После трёх совместных полётов на «спарке» Алексей был готов продолжить тренировки уже самостоятельно. Правда, потом он всё же признался: «Иду к самолёту, а у самого мандраж такой, что изо всех сил держусь, чтобы страха не показать. Сел в кабину, а каблуки мои чечетку отбивают. Механик, похоже, что-то заметил, лыбится, но молчит. А как поднялся в небо — все прошло».