Оказалось также, что прошедшие тщательный отбор девушки сами счастливы отдаться постояльцам особой гостиницы. За такую важную для государства «работу» им дополнительно доплачивали и поощряли по комсомольской линии.
В гораздо более спартанских условиях приходилось жить представителям технического состава. Пока лётчики отдыхали и наслаждались прелестями местных красоток, механики и инженеры ремонтировали самолёты, готовя их к утренним вылетам. Ночевали они тут же на аэродроме в палатках или в землянках.
Впрочем, даже сержанты и солдаты были вполне довольны службой. Здесь их кормили гораздо лучше, чем на родине, и денежное довольствие им шло повышенное.
Да и атмосфера в особой авиаэскадрилье создалась удивительно тёплая — товарищеская. Призванные на службу отставные лётчики относились к своим механикам без общепринятого офицерского снобизма. В тех же частях, откуда сержанты и рядовые убыли в командировку, порядки царили совсем другие. Нынешняя Советская армия уже мало напоминала ту прежнюю довоенную Рабоче-крестьянскую, где командиры и солдаты вне службы чувствовали себя на равных. Возвращение в 1943 году погон явилось началом реакции. С того времени офицеров и солдат, как в прежней царской армии, снова стала разделять социальная пропасть. Новые «Ваши Благородия» получали от государства сытные пайки, высокие оклады, качественную, красивую форму, даже могли заводить денщиков, совсем как господа поручики и штабс-капитаны. Солдаты же «закрепощались» суровыми уставами, и, помимо выполнения основных служебных обязанностей, должны были обслуживать своих офицеров…
Даже комиссары, которым по долгу службы полагалось рассказывать солдатам о славных временах, когда красноармейские советы выбирали себе командиров, быстро привыкли к тому, что «не барское это дело» напрягать собственные изнеженные руки, если стоит только приказать, и крепкие молодцы в солдатских гимнастёрках и чемоданчики к поезду поднесут, когда ты с семьей на курорт собрался, и покосившийся забор на даче поправят. И платить им за такую работу ничего не надо: «служба есть служба».
Несмотря на свои дворянские корни, Борису претило подобное барство. Он и себе не позволял относиться к солдатам, словно к отданным ему на весь срок службы крепостным, и своих подчинённых наказывал за подобные штучки. Поэтому в эскадрилье царил дух подлинного товарищества. Обычно достаточно было просто попросить механика сделать ту или иную работу, и он готов был всю ночь без всякого приказа возиться в моторе, чтобы только не подвести своего командира.