— Как это нет необходимости? Мужик, ты чё, совсем оборзел?! Может они тебя, и видели, но я-то нет!!! — взывала не хуже пароходной сирены я.
— Хорошо, только перестань орать, — жалобно попросил Хан (Хананель как-то длинно и неудобовыговариемо).
Помните фильм ещё советских времён "Бриллиантовая рука", и Лёлика (прикольный блондин), подрабатывающего моделью — демонстрировал на показах мужскую одежду? Вспомните такой момент: вот он высоко подняв голову, остановился посредине подиума и голос "за кадром" говорит:
— Лёгким движением руки брюки превращаются в элегантные шорты…
Не со счастьем Лёлика… Штанины состояли из двух частей (верхней и нижней) и соединялись между собой (на коленях) молниями. Так вот, произносит дикторша коронную фразу, Лёлик в нетерпении, стараясь успеть за "голосом" дёргает за "собачку" на молнии и… молния естественно "заедает"!
— …лёгким движением… брюки превращаются… ПРЕВРАЩАЮТСЯ…
Вот примерно так и протекала процедура снятия капюшона, а затем и всего плаща: асур элегантно откинул капюшон назад и застыл на пять минут каменным изваянием, затем вдоволь насладившись восхищёнными восклицаниями женской половины населения, принялся расстёгивать застёжку (брошь?) плаща. Она естественно "заела"… подёргав для порядка минут пять, он, наконец-то, совладал с непокорным аксессуаром.
Ё-моё, лучше бы он до сих пор оставался в плаще и капюшоне… Как я уже говорила ростом он был под два метра, атлетически сложенный (Вирд и Солт даже рядом не валялись!), гибкий, уверенный в себе. Лицо греческого бога: высокий лоб, прямой нос, глубоко посаженные глаза цвета заката, чётко очерченные губы изогнуты в усмешке. Волосы у него оказались густые (я прям обзавидовалась), блестящие, гладкие и…бордово-красные (интересно он красится или ЭТО натуральное? И, если красится пусть назовёт мне марку краски, и где её можно купить). Но меня добило не это. У него на лбу, у самой кромки волос были чёрненькие рожки (интересно, как же нужно было стараться жене, чтобы достичь такого результата?!), так же у него был хвост с кисточкой на конце, такого же цвета, что и шевелюра на голове, он рос из самой… эээ, извиняюсь, был продолжением позвоночника!
— Ну что, насмотрелись? — получив отрицательный ответ, Хан бодро продолжил, — Тогда приступим! Уважаемый Морковий Аврелыч, я начну эту увлекательную историю, а вы, если будут какие-либо поправки, меня остановите, договорились? Вот и отличненько… Эта история началась примерно лет тридцать-тридцать пять назад. Мне тогда было около пятиста лет, а вашему начальству — двадцать три. У меня была сестра, которая влюбилась в это недоразумение, — хвост осуждающе ткнул в Морковку, — и сбежала с ним из дома, так как наш отец был категорически против её избранника. Через год у них родился ребёнок — дочь Элизабет; всё как полагается: умница, красавица, добрая, милая, ласковая и т. д. Дитятко не причиняло никаких проблем ни отцу, ни матери, поэтому через семь лет моя сестра родила сына, которого назвали Ринхорн. Пацан рос шалопаем, грубил старшим, никого не слушался, особенно мою сестру, которая его нещадно баловала. Наш отец погоревал-повздыхол о взбалмошной доченьке, но смирился, и, надавив на нужных людей, сделал из Морковия управляющего этим городишкой. В тоже время в этом городке жила семья бедных крестьян, у них были восхитительные дети: дочь и сын. Относительно спокойно пролетели семнадцать лет, и пришла пора выдавать дочку замуж, а сына женить повыгоднее. Естественно у корыстолюбивого отца на примете была семья, которая входила в попечительский совет городка. Но, как на зло, его сын, его гордость — Ринхорн, влюбился в дочку этого крестьянина, а дочь, до этого всегда послушная, решила венчаться с сыном того же человека! Несколько ночей бедный Морковий провёл без сна, соображая как лучше обстряпать дело.