— Что? — Фоме было жутко, настолько жутко, что даже голоса в голове заткнулись со страху.
— Они все, как один, умирали счастливыми. Волочешь его вверх по лестнице… за ноги обычно, так удобнее, голова по ступенькам тук-тук-тук, а на лице улыбка радостная-радостная. Я вот не хочу, чтобы меня тоже… по лестнице, за ноги и с такой вот улыбкой на роже… чтобы с жизнью еще и душу забрали, понимаешь?
— Понимаю. — Теперь Фома действительно понимал, и пожалуй, понимал лучше чем кто бы то ни было в Империи. — А если уже?
— Что уже?
— Если уже душе забрали, тогда что?
— Не знаю. — Отвечает Ильяс. — Тогда, наверное, бояться нечего. Только ты все равно помалкивай, ладно?
Фома кивает. Он помолчит, тем более что Ильяс прав, кому нужна эта правда?
— Совершенно никому, — печально соглашается Голос.
Рубеус
Завод поражал. На бумаге все эти производственные линии, цеха, склады, жилые помещения были чем-то абстрактным, равно как и люди, здесь работающие. Пять тысяч — вроде бы и понимаешь, что много, и в то же время, не осознаешь, насколько много.
— Прошу прощения, здесь довольно грязно, — молодой да-ори не пытается скрыть своего отвращения к происходящему. — И все эти звуки… раздражает, правда?
Скорее уж убивает, Рубеус не представлял, как здесь можно существовать. Если и существовал ад для да-ори, то он был здесь. Вонь краски, растворителя, пота, жженой резины, раздражающе резкие, навязчивые, но звуки хуже всего…
— Поневоле начинаешь завидовать глухим.
С этим нельзя было не согласиться.
— Позволено ли будет узнать о причинах… инспекции? Сколько здесь работаю, до сих пор не случалось. Поговаривают, будто вице-диктатор — личность оригинальная.
— Весьма оригинальная, — это Рубеус мог подтвердить с чистой совестью.
— Я — Лют Вар, старший менеджер завода, — да-ори протянул руку. Ладонь сухая, пожатие крепкое, на лице улыбка и ни следа беспокойства. А судя по докладам вежливый и улыбчивый Лют истреблял от трех до пяти человек в неделю, причем именно рабочих из одиннадцатого цеха, в результате этой маниакальной привычки старшего менеджера в последнюю неделю цех стоял, люди наотрез отказывались работать там.
— Хотелось бы узнать ваше имя, инспектор, — напомнил Лют.
— Рубеус.
— Что ж, кратко и внушительно. Честно говоря, слышать о вас не приходилось, но это ведь не о чем еще не говорит. И что именно здесь вы желали бы… проинспектировать? — Вот теперь Лют откровенно издевался. Самоуверенный, с документацией-то у него наверняка полный порядок, а если и есть недочеты, то незначительные. Но на бумаги Рубеусу плевать, он еще не настолько разобрался в теории, чтобы разбираться в бумагах.