Для ее полудетского сознания правитель был чем-то вроде Огненного Скорпиона или Белой Волчицы, чье существование никто не смел оспаривать, но чей облик не видел ни один из смертных.
— Ну да! — Хункар гордо посмотрел на сестру.— Да ты глаза-то так не закатывай,— усмехнулся он,— тот правитель давно умер…
— Как умер?..— снова перебила его Соня, но, встретившись с грозным взглядом брата, мгновенно умолкла.
— Как все люди,— усмехнулся Хункар,— и место его пустым не осталось. Теперь в столице сидит другой владыка.
— Другой?! — как эхо, отозвалась Соня, для которой слово «правитель» было равнозначно слову «бог» и сама мысль о том, что такое существо может умереть, просто не приходила ей в голову.
— Другой, другой,— рассердился Хункар.— Да очнись ты! — Он потряс ее за плечо.— Подумаешь, тоже… Наш отец такие дела проворачивал, что и самому правителю не под силу. Откуда, ты думаешь, у нас столько денег?
Вопрос брата поставил Соню в тупик. С детства привыкнув к достатку, она не задумывалась до сих пор о его истоках. Конечно, девочка знала, что отец держит несколько лавок на городском рынке и занят ими с утра до позднего вечера.
— Торговля приносит хороший доход,— повторила она слова отца, услышанные как-то раз, когда он беседовал с приятелями.
— Правильно,— похвалил ее Хункар.— Но ты пошевели немного мозгами и ответь: прежде чем лавка начнет приносить доход, ее надо построить или купить у другого торговца, да завезти товары и еще много чего, а на это нужны деньги. И где, ты думаешь, отец взял их?
— Мама говорила, что в Аграпуре у отца тоже была торговля,— запротестовала Соня.
— Угу,— хмыкнул брат, и в глазах его зажглись насмешливые огоньки.— Была, конечно, для отвода глаз. Рашмаджан рассказал Талгату, что, в Аграпуре они грабили караваны купцов и сокровищницы вельмож. И убивать людей отцу тоже доводилось не раз.
В это девочка поверила сразу: в Майране редкий день обходился без драк и поножовщины, и в свои тринадцать лет она давно привыкла к виду крови и к трупам на улицах. Соня и сама без лишних раздумий была готова распороть живот любому обидчику — правда, пока боги миловали ее от подобных испытаний.
— Зачем Рашмаджан рассказывает о подобных делах? — рассудительно спросила Соня.— Так нам, может быть, придется и отсюда бежать.— Она с тревогой посмотрела на брата.
— Почем мне знать? — пожал плечами Хункар,— Наверное, напился — с ним это бывает нередко. Все может быть. Да ты не бойся. Косой Талгат никому, кроме меня, не проболтается… — не совсем уверенно прибавил он.