— Это свежий воздух, хозяин!
— Поговри мне тут! — приструнил его я и поволокся дальше. Как добрался до общаги — не помню.
Дверь нашел с помощью синего. Змей отвалился где-то в середине процесса поиска ее, заветной. То ли его мухлик унес, то ли глюки полосатые… Но в гостиной меня подкараулил облом. Не, не крупный волосатый парень, а крепко запертая дверь. Значит — мне не сюда, значит — туда, где все нараспашку. Раздеваясь на ходу, и дважды наступив на какие-то тряпки, при этом споткнувшись о мелкое тело, валяющееся на пороге, посдирал с себя всю одежду, расшвыривая ее куда придется. На ощупь добрался до постели и рухнул в нее, не открывая глаз. Вся комната кружилась и качалась, так под качку я и уснул.
Проснувшись, себя не обнаружил, поэтому решил, что на учебу идти некому. Шютка юмора. По факту — во рту было ТААКАЯ помойка, и рядом ТАК воняло перегаром, что, продрав глаза, я усомнился в увиденном. Светлые кудри, синюшная рожица и опухшие гляделки — краса и гордость всех вэзето дрыхла прямо на моем плече, закинув на меня голую ногу. В памяти зияла глобальная пустота — словно норный хаас выгрыз мне весь мозг…Бля! И продолжал свое черное дело до сих пор. В горле запершило, и я, закашлявшись, разбудил женишка. Запах перегара усилился. Я разозлился:
— Я не понял, ты пил?
— От тыпила слышу! — простонало оно в ответ.
Пару минут я переваривал фразу, тупо не догоняя — это меня так известили о том, что я тоже вчера напился, или это меня так оскорбляют? Пил или не пил? Вот в чем вопрос. Но судя по общему состоянию внутри и зрелищу синепупенького голенького Яра в одной постели со мной…
Пока я его изучал, он решил меня добить:
— Ты не ззнаешь, ккоторрый час?
— Знаю!
— Сспасибо, другг! — пробормотал женишок, скрывая кудрявую голову под тряпкой, очень напоминающей мои штаны.
Твою налево! До меня только сейчас дошло, что мы СПАЛИ вместе, и чем больше я смотрю на синенькое чудо, лежащее кверху голой попой…на изящный изгиб его спины, такую беззащитную сейчас шею… И ощущаю, как горячая волна поднимается изнутри…
Но лишь только я коснулся горячей ладонью его округлостей, что-то очень крупное с невнятным возгласом влетело прямо в нашу комнату, споткнувшись на пороге о цветное недоразумение, весело посвистывающее в две дырочки в обнимку с кулоном Яроша. Припорожный коврик так и не проснулся, зато оборотень (ну кто бы сомневался!), стоя на четвереньках у нашей постели, уперся носом прямо в розовые пятки Яра. Одним взглядом окинув картину его голой задницы, моей руки на ней и моих штанов на его голове, Мият застыл, беззвучно открыв пасть, и приобрел нежный бордово-красный оттенок. Пару секунд он судорожно давился воздухом, а потом… голос к нему вернулся.