Положение было не совсем удобное. В Англии я отправился бы к начальнику станции и объяснил бы ему ошибку; но в Германии этим не удовольствуются: здесь полагается водить человека по разным инстанциям, чтобы он объяснил свой поступок по крайней мере шести разным лицам; а если кого-нибудь из них не застанешь, или ему неохота слушать объяснения в данную минуту, — то вас оставят переночевать до завтра. Ввиду этого я решил поставить чужой велосипед в каком-нибудь укромном месте и затем пойти прогуляться, не подымая шума. Заметив в стороне сарайчик, казавшийся очень подходящим, я только успел подкатить к нему велосипед, как меня усмотрел железнодорожный служащий в красной фуражке, похожий на отставного фельдмаршала. Он подошел и спросил:
— Что вы здесь делаете с велосипедом?
— Хочу его убрать в сарай, чтобы не мешал на дороге.
Я постарался выразить тоном моего голоса, что оказываю этим любезность, но чиновник был не из чутких людей; вместо благодарности он начал меня допрашивать:
— Это ваш велосипед?
— Не совсем, — отвечал я.
— Чей же он?
— Право, не могу вам сказать: я не знаю, чей он.
— Откуда же вы его взяли? — В этом вопросе зазвучала оскорбительная подозрительность.
— Из товарного вагона, — отвечал я с достоинством, какое только мог выразить в эту минуту. — Я просто ошибся, — прибавил я откровенно.
— Я так и думал, — сказал чиновник, не давая мне договорить, и в ту же секунду свистнул.
О том, что последовало затем, вспоминать не интересно. Благодаря судьбе — которая бережет некоторых из нас — в Карлсруэ у меня оказался знакомый, пользующийся некоторым влиянием; это было крайне удачно, и мне удалось выскользнуть из-под нависшего меча закона; но в местной полиции до сих пор думают, что, выпустив меня сухим из воды, они сделали страшный промах.
Вся эта история повергла нас в большое замешательство, из которого последовало третье преступление. Мы потеряли Джорджа, и он отличился пуще всех. Впоследствии выяснилось, что он ждал нас у дверей полицейского управления; но нам очень хотелось уехать поскорее, мы его не заметили, не подумали хорошенько и, решив, что он уехал вперед, вскочили в первый же поезд, проходивший в Баден.
Бедный Джордж, устав от напрасного ожидания, пришел на вокзал и убедился, что мы уехали вместе со всем багажом и его деньгами — бывшими у меня в кармане, как у общественного кассира. Оставленный на произвол судьбы, с несколькими мелкими монетами в кошельке, Джордж махнул рукой на все законы и решил идти напролом, по пути позора и бесчестья.
Когда мы с Гаррисом прочли перечень всех его преступлений, указанных в присланной из суда повестке, — у нас волосы стали дыбом.