И вдруг появляется дивизионный комиссар, который говорит, думает и держится очень похоже на тех, бывших… Вновь требует от него самостоятельных, ни с кем не согласованных решений, пытается подорвать веру в слова, сказанные товарищем Сталиным в речи от третьего июля… Нет, хорошо, что дивкомиссар уехал, избавив его от необходимости обращаться в особый отдел фронта.
Как только Воронцов покинул КП, генерал начал действовать по-своему. Отчаянным рывком он пробился через слабое еще кольцо окружения, вывел свою группу в расположение наших войск и тут же оказался в самом центре сражения, развернувшегося на южном фланге фронта. И судьбы его и его людей неразличимо слились с судьбами всех тех, кто сражался и умирал в жестоких, трагических боях лета сорок первого года.
Кто знает, не вспомнил ли в свой последний час Москалев погибая в новом окружении под Уманью, странного дивизионного комиссара с его непонятными речами, со смелым до безрассудства и все же реальным планом, не подумал ли, что все могло повернуться иначе, и не он бы сейчас расстреливал последние патроны из самозарядной винтовки, готовясь к смерти, а немецкий генерал, застигнутый врасплох со всем своим штабом, поднимал бы перед ним руки, сдаваясь в плен…
Ничего этого не предвидя, Воронцов, убедившись, что все идет по плану, подозвал батальонного комиссара.
— Я сейчас отлучусь. Передайте генералу, что все остается в силе. Когда будете готовы — начинайте движение. Проводите на соединение с нашей группой. Пусть принимает командование у майора Карпова. Начало операции — как условлено. Я вас найду…
Он уже садился в броневик, когда к нему подбежал лейтенант Долгополов.
— Товарищ комиссар, а как же мы со старшиной? Мы с вами. Вам нельзя одному ехать…
Воронцов твердо было решил, что не будет брать с собой никого, чтобы потом, возвращаясь домой, не оставлять бойцов одних в глубоком тылу. Но глядя на лейтенанта, он изменил свое решение. На войне быстро привыкаешь к людям, да и действительно, мало ли что может случиться? В одиночку и машину из колдобины не вытолкаешь.
А как быть потом, он сообразит исходя из обстановки. В крайнем случае — кто или что помешает ему забрать лейтенанта и старшину с собой, если не будет иного выхода? Не форзейли же…
При этой неожиданной мысли он усмехнулся.
— Хорошо, Долгополов. Зовите старшину…