Шульгин потом долго думал, на что Антон намекает, и, как ему показалось, догадался. Только правильно, не время сейчас, есть проблемы поактуальнее, чем Иркина биография.
Он чуть не наткнулся на трехглавый камень с заостренной средней вершиной. И порадовался, как у него все четко получилось. Почти два километра в этом фиолетовом мраке — и не сбился ни на шаг.
Ему показалось, что он уже различает впереди темную громаду станции.
Оставалось найти вход.
Однако искать его Шульгин решил совсем не там, где следовало бы. Парадный подъезд его никак не устраивал — слишком уж велик риск. То ли автоматика какая может помешать, то ли просто на одного из хозяев наткнешься — кто знает, спят они по ночам или, наоборот, сволочи, прогуливаться по холодку предпочитают…
Подойдя вплотную, Шульгин убедился, что план, который он для себя наметил, имеет шансы на успех. Насаженный, как колесо на ось, на цилиндрическую опору, плоский барабан станции своим левым боком касался почвы, в то время как правый не был даже виден, теряясь в грязно-фиолетовой мути. На глаз прикинув диаметр и угол наклона, Шульгин определил что до него не меньше тридцати метров.
Впрочем, эта тригонометрия практического значения сейчас не имела, разве только помогла Сашке убедиться, что он в полном порядке. Важным было только одно — фактура внешнего покрытия станции. Если она гладкая — ничего не выйдет. Шульгин даже ускорил шаг, чтобы быстрее это проверить.
Сто шагов под плавно закругляющимся внешним ребром — и уже можно коснуться рукой стены. Она чуть теплая на ощупь, шероховатая, как грубо отесанный ракушечник, и явно не монолитная. Пальцы подтверждают то, что на минуту раньше отметили глаза.
Блоки, из которых стена сложена, скорее всего не каменные, а керамические (пользуясь привычной аналогией) и разделены швами глубиной в два, а то и в три сантиметра.
Почему это так, какой в этом смысл, технологический или эстетический, Шульгин задумываться не стал. Мало ли у кого какие обычаи. Еще в студенческие годы путешествуя по Кавказу, в глухом ущелье он наткнулся на развалины дореволюционного железнодорожного моста. Вот тогда он удивился: четыре двадцатиметровые опоры, облицованные рустованным диабазом, уместны были бы в центре Москвы, но никак не в десятках километров от ближайшей станции. «Кому это надо, и главное — кто это видит?» — вспомнился старый анекдот. По молодости лет он счел труд безвестных строителей никчемным и лишь гораздо позже изменил точку зрения.
Сейчас же Сашку удивило другое — каким образом ему пришла в голову мысль, что по стене можно подняться на крышу? Ведь ни о чем подобном и речи не было, они с Антоном проигрывали совсем другие варианты.