После прогулки по льду озера я взбираюсь на склон восточных гор. Так же, как и северная часть кольца, они были сложены горизонтальными потоками разноцветных лав.
Я отдыхаю на одной из вершин и еще раз рассматриваю озеро. На юге виден единственный разрыв в этом непрерывном кольце гор: здесь вытекает небольшая р. Энмуваам. Дальше к югу местность мне хорошо знакома по полетам 1933 г. Я помню, что эта река извивается тонкой линией по нагорной равнине, покрытой лавами, и затем в желтом каньоне течет на восток, в р. Белую. Выход реки из озера стерегут две пирамидальные горы. Нигде не видно ни следа жизни, все холодно и мертво; только черные камни и белый снег и лед.
«Ночи» для Ковтуна сегодня нет. Как только я вернулся, начался северный ветер, сначала слабый, затем все сильнее и сильнее. Палатка начинает прогибаться все больше, мы подпираем ее изнутри лыжами и шестами, но северная стенка по-прежнему выгибается внутрь. Всю ночь трепещет палатка, и мы ждем, что вот-вот она обрушится на нас. Никаких астрономических наблюдений при таком ветре, достигающем 20 м в секунду, вести, конечно, нельзя. Да и небо закрыто низкими черными облаками. Только на короткое время в щель между этим черным покровом и черными зубцами гор выглянула луна.
Утром 22-го ветер продолжается. Оставаться здесь больше нельзя. Придется удовлетвориться наблюдениями первой ночи, дающими точность, достаточную для нашей карты.
Складывать палатку в пургу не очень-то легко. Она рвется из рук, и никак нельзя ее свернуть по всем правилам. Но все повеселели — мы едем назад, уходим от этого страшного озера, где отмерзают носы и руки, где нет дров. Отдохнувшие олени бодро идут против ветра на перевал. И как только мы переваливаем и спускаемся в верховья Малого Чауна, тотчас стихает ветер, прекращается свист и вой поземки, легкий пушистый нетронутый снег лежит на насте.
Здесь, вероятно, на днях подует другой ветер, с юга, который будет с силой скатываться по этому северному склону. Но. сейчас воздух тихонько взбирается отсюда на перевал, не тревожа даже легкую пелену свежего снега.
Назад в Чаунскую культбазу
Кто знает, что за границей встречаются двойные лишения?
При суровом холоде спят под открытым небом на земле и песке;
Не спрашивайте, что служит для них утренней и вечерней пищей —
Кусок сушеной баранины, да полчашки квашеного молока.
Фань Шао-Куп, Путешествие в Монголию, 1721
Обратный путь совершается в быстром темпе. Мы идем прямой дорогой по правой вершине Чауна. Снег глубже и глубже. Ночью доходим до перевала на правый приток.