— Сигар! — сурово крикнул он официанту, чтобы скрыть свое волнение.
— Пачку турецких папирос, — сказал Мерритт.
— Ты платишь, — сказал «Репейник», с трудом скрывая свое презрение.
В семь часов они пообедали в рекламирующемся в газетах ресторане. Там собралось блестящее общество. Сливки. Оркестр играл увлекательно. Не успеет официант передать дирижеру денежный привет от какого-нибудь гостя, как вся капелла моментально загудит.
За обедом Мерритт старался уговорить приятеля. «Репейник» был старым его другом, и он любил его. Он уговорил его попробовать коктейль.
— Так и быть, ради старой дружбы выпью стакан этого отхаркивающего, — сказал «Репейник», — но предпочел бы натурального виски. Ты платишь.
— Ладно, — ответил Мерритт. — А теперь посмотри карточку кушаний. За что ты зацепишься?
— Что за чертовщина! — воскликнул «Репейник», выпучив глаза. — Неужели в этом фургоне-кухне имеются все эти харчи? Да тут их до черта! Это что? Пюре из ля… ля… из лягушек, что ли? Я пас! Господи помилуй! Да тут хватит снеди на двадцать объездов. Валяй, я посмотрю.
Блюда были заказаны, и Мерритт обратился к винной карточке.
— Мэдок здесь недурен, — предложил он.
— Ты — доктор, тебе лучше знать, — заметил «Репейник», — а я уж лучше натурального виски. Ты платишь.
«Репейник» осмотрелся кругом. Официант приносил блюда и убирал порожние тарелки. Он наблюдал. Он видел веселую нью-йоркскую толпу.
— Как там были дела со скотом, когда ты уехал из Гилы? — спросил Мерритт.
— Хороши, — ответил «Репейник». — Видишь госпожу в красном шелку с крапинками — там, за столиком? Н-ничего! Я бы позволил ей разогревать свои бобы у моего походного костра. Да, со скотом дела ничего. Она красива, как тот белый мустанг, которого я видел однажды на Черной реке.
Когда подали кофе, «Репейник» протянул одну ногу на ближайший стул.
— Ты говоришь, Длиннорогий, город комфортабельный? — раздумчиво сказал «Репейник». — Да, комфортабельный город. Это не то, что в степи при северном ветре. Как ты назвал эту механику, Длиннорогий? Соус кумберленд? Ничего! Съедобно! И даже очень! Этот белый мустанг удивительно поворачивает голову и встряхивает гривой, погляди-ка! Я думаю, если бы мне удалось продать мое ранчо за приличную сумму, я бы…
— Гьярсонг! — неожиданно рявкнул он так, что парализовал все ножи и вилки в ресторане.
Официант подплыл к столу.
— Еще два этих — как их там — коктейля! — приказал «Репейник».
Мерритт посмотрел на него и многозначительно улыбнулся.
— Это я плачу, — сказал «Репейник», выпуская клуб дыма к потолку.