— Басов действительно был редкий тип, — усмехнулся Доктор в адрес первого старшего Школы, — мир праху его. Но при этом он был хороший человек. Он просто так люто тварей ненавидел, что иногда часть этой ненависти обрушивалась и на людей. Очень увлекающийся был мужик. В своем роде.
— Лучше бы он увлекался спортом, — хмуро сказал Мастер. — Или марки собирал. Нельзя так о покойниках, но я рад, что его съели. Уберегли ребят от греха. Будда под занавес стал таким злобным… А в Штабе считали, что он идеальный старший. Боялись, что мы распустимся. Впрочем, это было неглупое решение. Пока командовал Будда, не было шанса, что мы начнем выяснять, что же за штука Проект. Знаешь… Не исключено, что именно я бы мог в один прекрасный день… Ну… На расчистке это просто — толкнул невовремя, и охотник уже у твари в лапах. Я ведь тоже устал. И начал сомневаться в Проекте. Мне захотелось узнать его истинную задачу. А Будда стоял между этим знанием и мной. Он был ортодокс и не задавал вопросов.
— А ты стал задавать вопросы и нажил кучу неприятностей.
— Я уверен, что спасаю жизни двух сотен хороших ребят — людей и зверей. Хочешь — присоединяйся. Приглашаю всех желающих выжить.
— Я не чувствую серьезной опасности, — твердо сказал Доктор. — Я уважаю твое мнение, но сейчас ты ошибаешься. Ты разборки внутри Штаба принял за что-то большее. А это всего-навсего мышиная возня. Пожрут они друг друга, и все наладится. Так бывало уже, поверь мне.
— Ты опять сошел с нарезки, — скривился Мастер. — Только что играл на моей стороне, даже собирался откровенничать. А теперь на попятный. Никак не можешь взвесить, кто прав, а кто не прав? Ты сообразил уже, что я больше не могу на тебя давить. Я понял наконец-то, как глубоко ты увяз всеми лапами… И поверь, я давить не стану. Мне тоже Леську жалко. Как ее зовут-то хоть?
Доктор на секунду задумался.
— Нина.
— Тяжело жить в страхе, — сказал Мастер задумчиво. Он не стал объяснять Доктору, что страхи бывают разные и самый главный ужас — это тот, о котором мало знаешь, и поэтому воображаешь черт-те что. Доктор явно был склонен монополизировать право на страх. Он хотел быть главным страдальцем.
— В страхе жить очень тяжело, — согласился Доктор. — Я, например, здорово испугался, когда увидел твой файл. Не тебя испугался, нет. Я просто совсем не хотел вспоминать один свой очень большой страх.
«Есть!» — подумал Мастер. Если бы момент позволял, он бы сейчас громко хлопнул в ладоши. Или дал подзатыльник Карме, чтобы не сверлила глазом Доктора и не пугала лишний раз этого сильного, но забитого человека. Кажется, все получилось, все пошло, как надо. Если бы еще не этот проклятый озноб, холодок по позвоночнику…