— Да. Алик, я не могу здесь ночевать сегодня. Ты понимаешь.
— Конечно, конечно, — засуетился Дере. — Я все поменяю и постираю.
— Вы даже не спросите, кто он? — Давид приподнял бровь.
— Да, кто он? — спохватился Альберт Валерианович.
— Карл Янович, сосед, — пояснила она. — Ты же видишь: шляпа!
— Шляпа? Где? Ну и что?
— Алик! Лимбо разбил наш сосед! И записки с угрозами подбрасывал он!
— Как сосед? Что ты имеешь в виду?
— Позвольте я объясню, — вызвался Давид. -Тут штука тонкая, психология. Он неудавшийся художник — это раз. Отсюда профессиональная зависть. Сделал карьеру в банке, а душа другого просит. Можно сказать, поет. А на холсте все тот же счетовод. — Дере при этих словах вздрогнул. Она бросила на Давида внимательный взгляд: нарочно? Тот невозмутимо продолжал: -Ну и папа-скульптор, должно быть, подначивал. У того вообще старческий маразм. Сынок и завелся… С женщинами проблемы — это два. Ненависть-любовь. Он и себя, должно быть, ненавидит за то, что при виде, как он выражается, «мерзости» в душе поднимается буря чувств. Желание сперва овладеть ею, а потом уничтожить.
— Да ты поэт, — усмехнулся Дере. — Подумать только! Секьюрити, а «душа поет»! Только вместо серенады выходит строевая. Ать-два!
Отомстил за счетовода.
Она подумала, что Давид его сейчас убьет. Он же ненавидит слово «секьюрити». И поспешно подошла к мужу, обняла здоровой рукой. Защитила.
— Алик, я очень устала. Ты даже не представляешь, как! Ноги гудят, плечо ноет.
— Да, но надо же что-то делать? Где этот… э-э-э…
— Карл Янович сбежал.
— Как сбежал? Почему сбежал? — Дере оторопел. — И ты его упустил?!
Альберт Валерианович гневно смотрел на Давида.
— Да. Была перестрелка. У меня раньше кончились патроны. И он ушел. Огородами.
— Это шутка, да? — Дере наморщил лоб. — Дуся? Это что, шутка?
— Ну конечно, Алик. Конечно шутка. Я так решила. Не хочу поднимать шума в прессе. Опять ведь будет скандал. Я уже от этого устала. Честное слово. Если он еще раз появится на нашем пути, мы сдадим его в милицию. Тем более — есть фотографии и диктофонная запись. Не это сейчас важно.
— Как? А что? Что, по-твоему, важно?
— Кто убил Клару.
— И так ясно: щенок.
— Завтра мы поедем на следственный эксперимент, — сказал Давид. — В особняк Гатиных. И Симонов нам расскажет и покажет: как, за что, при каких обстоятельствах он убил гражданку Гатину Клару… Как ее отчество?
— Я не поеду! — возмутился Дере. — Я-то там с какого боку?
— Алик, мы едем в качестве понятых, — мягко сказала она и даже прижалась к нему.
— Не поеду! И ты не поедешь! Ты себя плохо чувствуешь!