Окружающие оценили бы ее внимание к Лене так же, как и ее муж. Люде, в сущности, было наплевать на их мнение. Пусть думают что хотят, лишь бы Леня так не думал. Только его наивность была тем щитом, которым она решила прикрыться. Но куда бы с ним пойти? Посидеть, поговорить, узнать, чего ему хочется и что он не может себе позволить. Люда даже не представляла себе, куда сейчас ходит молодежь. На дискотеку? Она уже старовата для таких мероприятий. На концерт? Слушать современную музыку, в которой она ничего не понимает? В музей? Смешно. В театр? А под каким предлогом? И не в кино же. Непонятно, как и с чего начинать это сближение.
Но начать Люда все-таки решила с работы. Так проще. Пусть она будет готовить из него, допустим, перспективного руководителя отдела. Кадры надо растить самим. Что может быть естественнее, чем сидение допоздна над бумагами и сведение балансов? Он должен к ней привыкнуть. А не теряться от любого к нему вопроса и не заливаться румянцем:
— Да, Людмила Сергеевна. Я все сделаю, Людмила Сергеевна.
Она не хотела быть для него Людмилой Сергеевной. Не хотела быть начальницей, работодателем, просто случайным человеком, который как вошел в его жизнь, так же легко может из нее и исчезнуть. Она все чаще просила Леню задержаться и подсовывала ему срочную работу.
— Вот тебе пачка счетов, вот выписка из банка. Ищи, вычеркивай суммы, поступившие на счет. Потом пройдись по балансам наших клиентов. Посмотри, у кого большая задолженность. Завтра позвони, выясни, почему не переводят деньги.
— Я?!
— Но я же не могу все успеть.
— А Евгений Борисович?
— Видишь ли… — «Господи, как же ему объяснить-то?» — У него другой круг обязанностей.
— Он с поставщиками договаривается, да?
— Он? С поставщиками? — Люде хотелось смеяться. Да уж, Якушев договорится! — Ну вроде того.
— А вы давно замужем, Людмила Сергеевна?
— Что? — «Наконец-то! Вопрос лично ей, а не по делу!» — Пять лет. Много это или мало?
— Ну…
— Все понятно. Если вычесть это из твоих двадцати с небольшим, то много. А если из моих тридцати, ну, скажем, тоже с небольшим, то, наверное, не очень. Как ты считаешь?
— Не знаю. Мне кажется, что тридцать лет — это само по себе ужасно много. Ой, извините!
Если бы у нее были какие-то виды на этого мальчика, она бы обиделась. И сильно расстроилась. А так просто весело рассмеялась:
— Согласна. Когда мне было двадцать, мне тоже казалось, что в тридцать лет женщина — древняя старуха. А сейчас кажется, что в сорок. А в сорок будет казаться, что в пятьдесят, ну и так далее.
— Ну я же не сказал, что старуха. Просто… Это просто другое поколение, да?