— В Швейцарию! — радостно захлопала она в ладоши. — В Швейцарию!
— Нет, малышка, — мягко возразил Тимур. — Мы поедем к моей бабушке, на Кавказ.
Впервые он позвал жену в гости к своей родне. Его мать, конечно, приезжала на свадьбу, но в Москве не задержалась и к себе не приглашала. О бабушке же Тимур вообще никогда не упоминал, как и обо всех прочих родственниках отца. И удивленная Людочка согласилась. Снаряжение пришлось взять с собой. Тимур предупредил, что некогда процветающие лыжные базы находятся сейчас в полном упадке.
Если Людочка и видела когда-то захолустье, то это было заграничное захолустье. Модное, курортное. Уютные деревушки в горах, маленькие ресторанчики, где подавали удивительно вкусные блюда с непременным сыром. И все выглядело так мило, аккуратненько, чистенько, люди были добрыми и приветливыми, оттого что жили в достатке, сервис великолепный, лыжные трассы безопасные.
На этот раз самолет приземлился в крошечном аэропорту, и из города они очень долго ехали куда-то на такси по узкой, плохой дороге. Людочка устала и задремала. А когда проснулась, то почувствовала, что ее жестоко обманули. Окружающий пейзаж ничем не напоминал Швейцарские Альпы. Никаких туристов в ярких куртках, горы, стоявшие вокруг стеной, выглядели грозно, погода же вдруг начала портиться.
— Тимка, куда ты меня привез? — ахнула она. — Это же дыра!
— Я здесь вырос, — тихо сказал Тимур.
— Бедненький!
— Отчего же? Мама привезла меня сюда, когда мне было лет шесть. Степь — моя первая родина, а горы… Это просто горы. Пошли.
Он привел Людочку в какой-то старый дом. Она никак не могла прийти в себя. Какое убожество! И эта чужая старушка, которую обязательно надо целовать в морщинистые щеки! А от нее, между прочим, пахнет чесноком!
«Фу!» — тайком поморщилась Людочка.
Тимур меж тем перебросился с бабушкой несколькими словами на каком-то странном, гортанном языке. И тут же принялся хлопотать по хозяйству. Людочка злилась до самой ночи: здесь она видела мужа еще меньше, чем когда лежала дома больная. Ей отвели маленькую комнатку, где не было даже телевизора, и Людочка от скуки два часа подряд красила ногти, экспериментируя с лаками различных цветов. Наконец ее позвали к ужину.
Морщинистая старушка выглядела совершенно безразличной. Они с Тимуром сидели за столом, словно два восточных идола. В замечательном лице Людочкиного мужа вдруг словно растворились тонкие европейские черты, и он показался ей большим мудрым змеем. Загадочный, бездонноглазый.
— Тимка, я есть не хочу, — опять начала капризничать Людочка. Мысль о том, что придется есть из глиняных тарелок в этом ужасном доме, казалась ей ужасной. — Пойдем спать.