— Может, сказать, а? Людочка? Может, сказать?
Но девочка только сильнее поджимала пухлые губки:
— Пусть так висит.
Однако шутка все же имела последствия. На очередном партсобрании историчке влепили строгий выговор с предупреждением, и она долго ходила по школе заплаканная, с красными глазами. А Людочка придумывала очередной розыгрыш, чтобы одноклассники посмеялись всласть…
…Удивительное чувство юмора Людочки Сальниковой формировалось под покровительством папы — большого начальника. Папа Сальников был номенклатурным работником и уверенно продвигался по служебной лестнице, занимая с каждым годом все более высокие посты. А Людочка чувствовала, как с каждым годом окружающие относятся к ней все внимательнее и осторожнее. В небольшом провинциальном городе, где она жила и училась, все зависело от ее папы. Тогда, в восьмидесятых, никаких специальных школ для «особых» детей еще не существовало. Людочка Сальникова ходила в обычную, но была там на «особом» положении. Ведь это ее глазами глава городской администрации видел работу славного учительского коллектива одной из школ своего района. И он ни в коем случае не должен был усомниться в том, что школа эта самая лучшая, а педагоги в ней самые чуткие и внимательные к детям.
Гости, которые бывали в доме, смотрели на Людочку с опаской. Всех новеньких она непременно проверяла «на лимон». Подавала к нему мелкую-мелкую соль вместо сахарной пудры. И сама первая посыпала ею дольку, а потом, нисколько не морщась, отправляла ее в рот. Когда гости, последовавшие ее примеру, начинали кашлять и вытирать рот платочками, девочка звонко смеялась. А привычка есть лимоны с солью осталась у Людочки на всю жизнь.
Другой Людочкиной радостью была собачка Манишка. Маленькое, злобное существо, признававшее только свою хозяйку.
— Не бойтесь, не бойтесь, она не кусается! — кричала Людочка гостям, когда белая болонка начинала прыгать вокруг них и противно тявкать.
Манишка и в самом деле не кусалась, но даже люди, вхожие в дом Сальниковых, ее сторонились. Особенно женщины, поскольку безобидная Манишка покушалась именно на тонкие женские колготки. Цапнув острыми когтями чью-нибудь нейлоновую ногу, она получала чрезвычайное удовольствие. А гостья, сдерживая слезы, улыбалась хозяевам:
— Ничего, ничего! Ах, какая прелестная собачка!
В те времена хорошие колготки были страшным дефицитом, как и все прочее, да и стоили недешево. Закаленные на сальниковских приемах дамы приходили в брюках, но Манишка, изловчившись, умела оставить затяжки и на модных тканях, не выдерживавших атак злобной болонки.