— Да и нам Леша не мешало бы по еще одной персональной дачке с видом на море и 8 бассейнами поиметь! — Повеселел Вертушинский. — Так, а с окраинцами поступаем следующим образом. Звякни в Министерство дружеских отношений, пусть наши дипломаты подготовят ноту. Так мол и так, знаем про вашу проблему. За ее решение не возьмем с вас ни цента. Но и вам, ни цента не заплатим. И решать эту проблему будем на высшем уровне, пусть их верховный гетман в Москву приезжает. Мне все равно его по паре вопросов прогнуть надо. А теперь Алексей, есть дела и поважнее государственных. У меня сегодня ужин при народе с Разумовской назначен. Она говорит, что такие выходы в свет хорошо поднимают мой рейтинг. Так что — свободен.
— Как скажете Николай Арсеньевич. — В голосе Мельникова появились подобострастные нотки. — Да завтра и удачно вам отдохнуть и это… рейтинг поднять.
Мельников пройдя по огромному премьерскому кабинету до двери, вышел. Вертушинский смотрел ему в след и в его голове свербила одна очень неприятная мысль. Решение по присоединению Крыма "шефы" приняли давно. И обсудили это не с ним, а с Мельниковым. Вот и гадай кто в стране хозяин. В премьерском кабинете сидит то Вертушинский, но как его в этой сверкающий сталью и хромом кабинет посадили, так и секунд за 20 выведут, если он вдруг взбрыкнет. Николай вспомнил, как ему показывали в архиве облик кабинетов в Кремле раньше, до истории ЛЕР. Это сейчас они выполнены в стиле хайтек и минимализма. Всюду суперсовременные материалы, строгость линий и навороченные технологии. А раньше все внутренние помещения выглядели как в музее. И эти языческие своды таили в себе какую-то особенную силу. Какое-то могущество, какое-то величие. И предшественников премьера не сильно волновало, что подумают об их решениях американцы. Ну или китайцы.
Вертушинский позвонил Разумовской и предупредил, что заедет за нею. Потом вызвал машину и эскорт. Подошел к окну, посмотрел на раскинувшуюся перед Кремлем площадь. Раньше, ее называли Красной. Но после Общего Покаяния, "шефы" распорядились выкрасить площадь в другой, не "кровавый" цвет. Чтобы народ России мог полностью порвать со своим жутким прошлым, и чтобы кровавая пелена больше никогда не опускалась на территорию России. Вертушинский не знал, кто был автором этой глупой шутки, но теперь площадь была розовой. Смотрелась она неплохо, по-сказочному. Но величием здесь теперь тоже не пахло. Вертушинский резко отвернулся от окна и быстрым шагом вышел из кабинета.