Пока же бывший учитель, едва волоча ноги, шел к Парку культуры и отдыха.
Дом двадцать девять дробь два по улице Королева жил своей жизнью.
Генка, сидя за столом перед початой бутылкой водки, судорожно соображал, откуда взялся висельник именно там, где они вчера проводили досуг. После третьей рюмки ему вдруг стало интересно, какого пола жмурик, а после пятой он плюнул на все и решил, что, как только допьет бутылку, пойдет в парк к корешам.
Сергеевна, закрывшись в комнате, плакала навзрыд. Не себя ей было жалко – избитая собственным сыном, она жалела его, обормота. А Сашка тем временем на кухне поправлял здоровье.
Петровна, как только услышала, что на углу Гагарина и Королева загорелся грузовик, посеменила к месту события. Она редко пропускала такие зрелища. Зато вечером будет о чем рассказать.
Под лестницей, в коробке из-под телевизора, было пусто. Только дух Дмитрича – запах мочи, пота и перегара – не хотел уходить.
Иван Щеглов вышел на работу в приподнятом настроении. Месяц отпуска – это слишком. Если б он провел его в обществе загорелых блондинок на каком-нибудь курорте – ночные клубы, дискотеки, пляжи и все такое, – тогда, конечно же, его родной завод был бы последним в списке «Куда я хочу попасть». Но так как отпуск прошел в обществе коров и свиней, Ваня с радостью пролетел через когда-то ненавистную проходную и направился прямиком к цеху.
Запах резины и гул двигателей станков наполняли цех. Иван подошел к дверям с нарисованным черепом, пронзенным молнией, и дернул за ручку. Сашка Котов сидел на диване и смотрел телевизор. Эдик Жиров колдовал с навесным замком на металлическом шкафчике для инструментов.
– Ну что, братцы? Не ждали?
– А, Ванюха. – Эдик повернул голову к двери, а потом снова взялся за замок.
Ваня подошел, поздоровался с Сашей и, наклонившись к Эдику, спросил:
– Что, что-то потерял?
– Да дал, блин, этому говнюку… – Эдик вдруг осекся. – Черт! Вот, блин! О покойниках же так не говорят. Пассатижи дал ему на прошлой смене. А теперь вот, – он ударил по дверце шкафа, – добывай их оттуда.
– Что ты сказал?
– Я говорю: дал Мишке пассатижи, а он их в шкаф кинул…
– Что с Мишкой?
– Повесился.
Иван подошел к дивану, посмотрел на Сашку и сел рядом. Как-то не вязалось услышанное с постоянно веселым и жизнерадостным Мишкой.
– Свили, значит, веревку, – только и смог сказать он.
– Ты что, перегрелся, что ли, там, на покосе? – Котов потрогал лоб друга.
– Как это случилось? – спросил Иван, отмахнувшись от Саши.
– А как, по-твоему, вешаются? За башку и на дерево.
– Ну да. Но должны же быть какие-то причины? – Иван вопросительно посмотрел на Эдика.