– Ты б это… пузырек прихватила с собой, что ли? Для храбрости.
– А ты что ж, меня боишься, что ли? – в тон ему ответила Света.
Макс обнял ее.
– Нет. Я думал, что это ты себя неловко чувствуешь.
– Хитрец! Хотя после длинного трудового дня выпить и мне не помешает. – Света вернулась в кухню.
«Ничего, что он пьет. Попьет и перестанет. Я не дам ему докатиться…»
– Точно так же ты и о Наденьке думала, – донесся откуда-то из мясницкой голос бабушки.
– Бабушка?! – Света поставила бутылку на алюминиевую крышку стола и пошла на голос.
Шла она медленно. В кафе, кроме нее и Макса, никого не было. Но голос бабушки прозвучал так отчетливо, что Свете на мгновение показалось, будто она вернулась в детство.
– Бабушка? Ты здесь?
«Черт, надо было позвать Максима. Хоть он и защитник не ахти, но вдвоем как-то веселее».
Света повернулась лицом к стеклянной перегородке. Двухстворчатая дверь в помещение была открыта. Она хорошо помнила, что закрывала комнату, но сейчас между распахнутыми створками стояла, уперев руки в бока, мертвая бабушка.
– Яблочко от яблоньки недалеко катится, – произнесла старушка. – Посмотри, что сделало твое воспитание. – Бабушка показала на соседнюю комнату.
Света прошла мимо нее и увидела в обвалочном цеху четверых парней. Они склонились над обнаженной девушкой. Никакого движения, никаких звуков, будто Света просматривала 3D-картинки. Но как только она сделала еще один шаг по направлению к молодым людям, картинка ожила. Один из парней ударил девушку по лицу. Голова ее с глухим звуком ударилась о бетонный пол.
– Подонки, прекратите! – крикнула Света и забежала в цех.
– Парни, хотите еще одну?
Света остановилась, голос принадлежал ее дочери.
– А то вам одной на четверых маловато… Гы-гы-гы-ы-ы.
На разделочном столе, скрестив ноги, сидела Надя, голова безвольно свисала вперед, грязные волосы скрывали руки.
– Гы-ы-ы, трахните мою мамашу!
Только теперь Света поняла, что обнаженная девушка – не ее дочь.
Макс снова думал о друзьях. Он боялся осуждения с их стороны. Боялся больше, чем этого фильма. Он вспомнил загнутые пальцы Котова. Да, все так и было. Он их предавал на протяжении всего того времени, что они дружили с ним. И все потому, что Макс трус. И самое дерьмовое, что он действительно чувствовал себя трусом, ничтожеством и предателем.
«Не все так плохо, Максик, – подбодрил себя Слинько. – Не все потеряно, раз еще можешь себя истязать».
Он всегда был таким, еще когда учился в институте. Обычно в день получения стипендии местные молодежные банды приходили поживиться к институту. Вылавливали таких Максимов и опустошали их карманы. Лешку, Сашку и Ивана не трогали, потому что многие из любителей легкой наживы испытали на себе технику ведения боя троих друзей. Кто мог знать, что Макс их друг? Алексей и Иван вначале попытались разъяснить лихим парням, что Макс платить не будет, но ребята попались не очень сообразительные. Вот Лешка, Ваня и Саша и растолковали им на понятном языке. Объяснили. А Максик, как всегда, забился в пятый угол.