— Что-то не узнаю тебя, Аня… Нет, не узнаю… Да ты не Анна! — ее голос вовсе не походил на дрожащий старческий, каким, по моим представлениям, должен быть голос такого согнутого временем существа. Бабка говорила сочным басом.
— Ты зачем сюда явилась? Уходи! Уходи! — вдруг заорала она, скрюченные пальцы вцепились в мое платье, и от страха я снова превратилась в девушку с веслом.
7. Доктор ставит мне диагноз, а я требую объяснений.
Старуха трясла меня, как грушу с плодами. Скоро ее завывания перешли в визг. Отцепляться от меня она не желала, а я боялась ее оттолкнуть — вдруг упадет, отвечай потом — Анна и так под подозрением. Целую вечность бабка трясла меня и визжала, а я тупо отрывала от себя ее похожие на когти пальцы. Стоило мне отодрать один палец, как он тут же впивался в меня с новой силой, и я принималась отдирать другой. Господи, ну хоть бы кто-нибудь пришел — шума что ли не слышат? Заорать самой мне в голову не приходило.
Спас меня адвокат. Быстрым шагом войдя в столовую, он хлопнул по столу свернутой газетой и крикнул "Цыц!". Чепчик сцапал бисквит из моей тарелки и исчез за одной из проклятых дверей.
— А я за вами, Анна Федоровна, Арсений Венедиктович ждет.
Ну надо же! Как будто бы и не произошло ничего — сижу это я, попивая чаек, а он с поручением-с… И чепчика с воплями не было, и я не сумасшедшая и даже не именинница… И он не краснел, заметив под моей блузкой отсутствие белья, а главное, не стоял как живой укор, пока мы со следователем изучали кровавые следы. Не может быть, что мне все показалось! Мне не шестнадцать, когда кажется… Я вспомнила, сколько мне на самом деле… Старая калоша… Этот Антон мне почти в сыновья годится! Но тут я представила Анну — какой я видела ее в последний раз в зеркале. Ничего себе калоша! Даже и без знания местных обычаев и особенностей менталитета с моей новой внешностью можно выходить на тропу войны… э-э-э, то есть обольщения. И если я — это Анна, то мне пора заняться следователем, хотя о нем я ничегошеньки не знаю — вдруг он счастливо женат или, наоборот, не по женской части… Но поработать в его направлении стоит… Загорающийся, как бенгальский огонь, Шпиндель — запасной вариант. И я потащилась в сопровождении адвоката в кабинет, ругая себя за съеденные бисквиты, — корсет немилосердно врезался в бока. Адвокат распахивал передо мной двери — одну за другой, а я все никак не могла запомнить, какая из них куда ведет. Так мы дошли до кабинета. Прямо у меня перед носом дверь резко открылась, из кабинета пулей вылетел тощий очкарик, и мы чуть не стукнулись лбами. Что-то он прошептал — что? Я пожала плечами и вошла.