Вишневая дама продолжала взывать к моему благоразумию. Тут "очнулись" девица в батисте и горничная. Ну, девица, видимо, из благородных, а горничным разве полагается в обморок падать? Если я застряну в этом времени, придется приспосабливаться. Я прямо-таки физически ощутила подступившие ко мне проблемы. Меня подозревают в убийстве. Отдадут под суд. Сошлют на каторгу. Или как там, в тыща девятьсот девятом, было принято — упрячут в острог? Какого лешего? Я погрузилась в размышления о своей дальнейшей судьбе и не сразу поняла — тетка в вишневом отдает распоряжения, касающиеся меня:
— Полина! — девица в батисте оставила в покое свои оборки и придала лицу внимающее выражение. — Телефонируй Алексею Эдуардовичу. Скажи, пусть срочно едет! Адвокату я сообщу сама. Нечего глазеть! Бегом! Да, скажи…
И опять фраза на французском!
— Мадам, я же просила вас говорить по-русски!
— Анна, здесь прислуга! Она и так видела довольно! — Я повернулась к горничной. На ней лица не было от страха, но сквозь страх явно проступало злорадство.
— Дарья, быстро Анне Федоровне ванну и одеваться!
Горничная скрылась за ширмой.
— Аня, мне, своей матери, ты можешь признаться? Сейчас прибудут Алексей Эдуардович и Антон Владимирович. Ты и перед ними будешь ломать комедию? Тебе никто не поможет, кроме них!
Вот, значит, как! Значит, это моя мамочка… И мамаша родная на сто процентов уверена, что я, то есть Анна, грохнула того, на кровати! А я даже не знаю, как ее, эту мамашу, зовут…
— Маман, а эти двое, которых вы призываете, они кто? — решаюсь задать вопрос.
— Не притворяйся! Ни за что не поверю, что у тебя вдруг память отшибло! Я тебе все время повторяла: Анна, твой образ жизни до добра не доведет! Все эти твои кружки, легкомысленные знакомства…
Горничная пробежала через комнату с ворохом одежды и сообщила, что ванна готова.
— Отправляйся! — строго посмотрев на меня, сказала вишневая маман. — Приведешь себя в порядок — и быстро в кабинет! Ты помнишь, где кабинет?
От последних слов веяло сарказмом.
Странные дамы… Ведут себя так, будто и нет тут никакого трупа. Ну, им виднее. А мне — пожалуйте мыться… Ну и чудненько. И я отправилась вслед за горничной, стараясь не наступать на подол непомерно длинной рубахи, носящей следы моих объятий с покойником.
Бр-р-р…
…Ванна впечатляла: чугунная, на львиных лапах, изнутри выстлана белой простыней и до половины наполнена водой. Из стены торчат два желтых — из латуни что ли? — крана. Видно, до смесителей в 1909 году еще не додумались… Рядом с ванной на маленьком столике кувшин, мыло, какие-то пузырьки и коробочки. Горничная с опаской смотрела на мои батистовые одежды, испачканные кровью. Видимо, в ее обязанности входило раздевать барышень.