Авон был точно таким же, как Фонтенбло, городишком, правда, немного поменьше. Том поехал вниз по склону к железнодорожной станции Фонтенбло-Авон, держась правой стороны дороги, откуда начинался съезд в Авон.
– Все в порядке? – мягко спросил Том.
– Да, – ответил Треванни.
– Полагаю, вы читали газеты?
– Да.
– Тот телохранитель еще жив.
– Знаю.
Просмотрев в восемь утра страсбургские газеты, Джонатан с тех пор все время представлял, что Туроли вот-вот выйдет из состояния комы и опишет его и Тома Рипли, двух мужчин на площадке вагона.
– Вы вернулись в Париж вчера вечером?
– Нет, я… я остался в Страсбурге и прилетел сегодня утром самолетом.
– В Страсбурге не было проблем? Второго телохранителя не заметили?
– Нет, – ответил Джонатан.
Том медленно вел машину, высматривая какое-нибудь тихое место. Он прижался к краю тротуара на маленькой улочке, застроенной двухэтажными домами, остановился и выключил огни.
– Думаю, – сказал Том, доставая сигареты, – мы довольно хорошо сделали работу, принимая во внимание, что в газетах не сообщается о каких-либо уликах – во всяком случае, прямых.
Единственная неприятность – этот телохранитель в коматозном состоянии.
Том предложил Джонатану сигарету, но тот достал свою.
– От Ривза слышали что-нибудь?
– Да. Сегодня днем. До вашего звонка. Ривз позвонил утром, трубку сняла Симона.
«Из Гамбурга. Какой-то американец», – сказала она. Уже одно то, что Симоне пришлось разговаривать с Ривзом, заставляло Джонатана нервничать еще больше, хотя Ривз и не назвал себя.
– Надеюсь, с деньгами он не задержится, – сказал Том. – К вашему сведению, я поторопил его. Он должен расплатиться сполна.
«А сколько вы хотите?» – хотелось спросить Джонатану, но он решил – пусть Том сам поднимет этот вопрос.
Том улыбнулся и откинулся на своем сиденье.
– Вы, наверное, думаете, что я бы хотел получить кое-что от… сорока тысяч фунтов, так ведь? Но мне это не нужно.
– Вот как. Откровенно говоря, я думал, что вы именно этого хотите. Да.
– Вот поэтому я решил встретиться с вами сегодня. Это одна из причин. Другая причина состоит в том, что я хотел вас спросить – не переживаете ли вы…
Оттого, что Джонатан был напряжен, Том чувствовал себя неловко, с трудом подбирал слова. Он хохотнул.
– Еще как переживаете! Но было бы из-за чего. Я мог бы помочь вам… то есть, если вы мне все расскажете.
«Что ему все-таки нужно?» – думал Джонатан. А ему наверняка что-то нужно.
– Скажем, я не совсем понимаю, почему вы оказались в поезде.
– Да потому что это такое удовольствие! Для меня удовольствие устранить или помочь в устранении таких людей, как те двое. Вот и все! А еще мне доставляет удовольствие помочь вам положить в карман немного денег. Но я хотел узнать – не переживаете ли вы по поводу того, что мы сделали… что-то ведь должно вас беспокоить. Мне трудно выразить это словами. Может, потому что я совсем не переживаю. Пока не переживаю.