— И вас не задело, что неизвестно зачем вы проехали столько километров? Ночью.
— Ну и что? Аллочке же было плохо! Однажды она забыла купить сигареты, это было ночью, еще в те добрые застойные времена, когда после девяти никто не торговал, не было палаток, круглосуточных магазинов, и я поехал по знакомым, чтобы достать ей сигарет.
— Ночью?
— Но Аллочке же хотелось курить. А?
— Да, с вами непросто, — вздохнул Алексей. — Так вашей жены на даче у Клишинауже не было?
— Нет, представьте себе. Не было. — Профессор развел руками.
— И вы не ругались, не выясняли отношений?
— С Пашей? — искренне удивился Гончаров. — С Пашей выяснять отношения? Да это же был добрейший человек! Прекраснейший! Душевный!
Тут Леонидов снова чуть не упал со стула:
— А я другое о Павле Андреевиче слышал.
— Клеветники, завистники! — возмущенно сказал Гончаров. — Я же говорю, что его отравил Сальери!
— А вы никогда не критиковали Клишина?
— Ну, я советовал иногда, но очень осторожно, талант, знаете ли, вещь хрупкая, ни за что нельзя его ругать.
— А вам известно, в каких отношениях был Клишин с вашей женой?
— Отношения? Они прекрасно ладят, моя Аллочка и Паша. Между ними отношения были прекрасные, просто великолепные! И всегда только такие! Паша нисколько не обиделся, когда Аллочка вышла замуж за меня. Вы знаете, молодой человек, Паша за моей женой когда-то ухаживал, таинственно понизив голос, подмигнул профессор Алексею. — Ухаживал, да, да! Но Аллочка полюбила меня, мы поженились, а Паша нисколько не обиделся и по-прежнему ко мне приезжал. Какой он был милый и добрый! На свадьбе радовался больше всех, поздравлял искренне, и с Аллочкой у них потом была замечательная дружба.
«С ума сойти! — подумал Леонидов, выслушав тираду профессора. — Такое ощущение, что он говорит о других людях!»
— А о чем вы говорили в тот вечер, Аркадий Михайлович? С Клишиным.
— О последней Пашиной книге, о чем же еще? Он отрывки мне давал читать. Странная вещь, я никогда не думал, что моего лучшего ученика потянет на мистику.
— Мистику?
— Ну а как вы еще назовете описание собственной смерти? С чего он взял, что его непременно должны убить? Отравить ядом?
— А разве его не убили?
— Да? А ведь постойте, в самом деле! Надо же! Да ведь он так и написал! А я как-то не думал, что…
— Последний месяц чем вы занимались?
— Писал новую монографию у себя на даче, начал в конце мая. Какое сегодня число?
— Вчера убили вашу жену.
— Аллу? Да, я написал в своем дневнике… Постойте-ка? Так она, что, умерла? — беспомощно посмотрел на Алексея профессор.
«Почему Надя не предупредила, что он не в себе? — удивился Леонидов. — Ему нужен психиатр. Он заговаривается».