— Никто не разбирается в женщинах лучше моего отца. Наверно, так и должно быть, когда имеешь четырех дочерей. — Ей самой сейчас девятнадцать, сестре — шестнадцать. Третья через десять лет родилась, ей, стало быть, девять. Самой младшей восемь. — Эти, как говорят, — плод любви, — смеялась Энни. — Если люди расходятся, а потом сходятся, обязательно появляется ребенок, а то и два.
У ее родителей так и получилось. Потому что отец то ли имел любовницу, то ли просто о нем сплетничали. Сейчас они опять разошлись, хотя и не разведены, и живут отдельно. Мать — в роскошном каменном особняке на другом краю города, и младшие сестры при ней. Говорят, у нее любовник, он политик, большая шишка, заседает в сенате штата в Нашвилле. Супружницу свою — она тоже из местных, с двумя детьми, — он в Нашвилле поселил, а сам в Барлевилле остался. Сестра Энни, Люсин, ей шестнадцать, с отцом живет, в старом доме, который он купил, как только она родилась. Она сейчас на восьмом месяце, но мужа нет.
— Вижу, у вас там не теряются. Непохоже на провинцию, — вставил Лэндерс, по-прежнему лежа на постели.
Энни оторвалась от письма и повернула к нему улыбающееся лицо.
— Непохоже? Только в провинции по-настоящему и понимают людей. Поэтому и баптисты все.
— Или пьянчуги, — вставил Лэндерс.
— Да, или пьянчуги, — согласилась Энни. Она кончила писать и сложила листок. — Положишь в простой конверт, ладно? Не хочу в фирменный. Отец огорчится.
Лэндерс аккуратно спрятал письмо. Энни, сидевшая за бюро, вдруг расхохоталась.
— Ты чего? — спросил он.
— Да так! Просто представила, как ты приедешь к нам и через два — три дня будешь в постели с моей сестренкой — малолеткой.
Лэндерс оторопел.
— Ну что ты говоришь? И не подумаю.
— А куда ты денешься? Сама ляжет. — Энни явно веселилась. — Застеснялся, бедный?
— Ничего не застеснялся, — раздраженно ответил Лэндерс, потом деланно засмеялся, — Как же я посмею, если у твоего папаши пушка?
— Вот-вот! Только он на тебя с пушкой, если ты не посмеешь. Я же тебе сказала — он знаешь, как в женщинах разбирается? Женщине что нужно? Чтобы ты лег с ней. А как это называется — неважно. Можно никак не называть. Мой родитель это с пеленок усек. Поэтому баб так и тянет на него.
Лэндерс не знал, что сказать.
— Ну ладно. Давай одеваться. Надо еще ему звонок сделать.
— Только не отсюда, хорошо? Я не хочу, чтобы Стрейндж и все остальные…
— Не бойся. Давно уже догадалась обо всем. Ты не хочешь, чтобы Джонни-Странь знал, где ты и что. И сержант Уинч тоже. Верно? Сейчас поедем ко мне. Я оттуда при тебе позвоню в Барлевилл. А потом провожу тебя на автобусную станцию. Не возражаешь?