— Остановись, — тихо велел он.
Его аура захлестнула меня, от ее силы у меня перехватило дыхание и подкосились колени. Талон был олицетворением страсти, желания и вожделения. Я никогда не ощущала ничего столь всесокрушающего в своей жизни. В тот же миг я стала готова для него. Но наряду с этим усилилось и беспокойство, что я ощущала ранее в машине. Проецируемые Талоном эмоции не могли быть естественными.
— Обнажись, — продолжил он неизменно-монотонным голосом.
Я скинула туфли, а затем, под его обжигающим взглядом, соблазнительно двигаясь, сняла свитер, юбку и нижнее белье. К тому моменту, как я закончила раздеваться, уже не только влияние его ауры заставляло меня изнывать от желания, но и мое собственное вожделение.
Талон сделал глубокий, прерывистый вдох, а затем потянулся за шампанским и наполнил фужеры.
— Подойди к столу.
Я направилась к нему, вызывающе виляя бедрами. Чем ближе я становилась, тем сильнее ощущалось его обжигающее желание, пока оно не накрыло мое сознание подобно ударной волне, вызвав у меня головокружение.
Талон толкнул мне фужер по хромированной столешнице.
— До дна.
— Тебе не нужно меня спаивать, чтобы пуститься во все тяжкие.
— Это самое лучшее шампанское, которое ты когда-нибудь пробовала и оно скрасит сегодняшний вечер, который я устроил для нас.
В его словах не было ничего обольстительного, это была констатация факта, в силу которой мне не оставалось никакого выбора. И хотя Талон возбуждал меня все сильнее, предчувствие неведомой всевозрастающей беды вызывало в глубине души все большое беспокойство.
— Я должна быть на работе в девять.
— Тогда, ты моя до восьми тридцати.
Я не сдержала улыбки. Учитывая страсть, что он проецировал, следующие полтора часа будут сплошным диким траханьем. Я взяла шампанское, мы звонко чокнулись и синхронно осушили фужеры. Возможно это и наилучшее шампанское, которое когда-либо производили, но «провалилось» оно как дешевое поило и лишь усилило ощущение гула в моей голове.
Талон предложил мне выпить еще один фужер, но я, покачав головой, отказалась, понимая, что от второго фужера меня может вырвать.
Он нажал неприметную кнопку на столе. Рядом со мной открылся ящик, и показалась папка.
— Твоя информация о «Вечерня» и ее владельце. Но ознакомиться с ней ты сможешь позже. А сейчас, я хочу тебя. Иди сюда, волчонок.
В этот момент я почувствовала себя подобно ягненку, оказавшемуся один на один с очень большим и голодным волком, и впервые за свою жизнь я засомневалась, что мне действительно нравится это ощущение. Иначе говоря, я не была уверена, что мне хочется находиться в этом месте с этим мужчиной.