— Часто она болит у вас?..
— Э, почти всегда!.. С нянькою боюсь на ночь детей оставлять, самой приходится возиться. Встанешь ночью к ребенку, потом два часа не можешь заснуть. Утром с шести часов в доме начинают подниматься, шуметь, — я уж не могу спать. Не помню даже, когда это было, чтоб я выспалась.
Со двора раздался обиженно-негодующий голос Кости:
— Мама, не вели Ане дражниться!
Марья Сергеевна засмеялась и взглянула на Ширяева.
— Боже мой, какой ужас! Восьмилетний малый, — и его Аня обижает!.. Как же она тебя дразнит?
— Говорит: у тебя черный хлеб, а у меня печеньице!
— Ты лучше скажи мне, зачем ты ее щипал?
— Я ее не щипал! Она с палочкой играла, палочка сломалась и, наверное, ее ущипнула…
— Вот как! Ну, пожалуйста, чтоб палочка больше не щипалась!
— Пускай она с палочкой не играет, а я тут ни при чем.
Ширяев спросил:
— У вас четверо деток?
— Четверо. И, к сожалению, три мальчика… Я бы хотела, чтоб у меня одни только девочки были. Мужчины всегда гораздо эгоистичнее. В детстве за ними ухаживают сестры, мать. Женятся, — жены. Для них женщины только для того и существуют, чтоб ухаживать за ними. — В голосе Марьи Сергеевны звучало тайное раздражение. — Главное, чтоб не заботиться самим о житейских мелочах: о топке печей, о провизии, о пеленках… Право, удивляете вы меня все. Говорили бы прямо, когда женитесь, что вам нужна экономка и нянька. Ведь в этом для вас вся суть. А между тем вы всегда говорите: «Мы будем с тобою работать на благо людей, развиваться, читать».
Воротился доктор. Он уселся за стол, положил в свой чай сахар и медленно улыбнулся.
— Приходила сейчас баба одна, старуха. «Я, говорит, у тебя вчера была, ты мне поворожил. А назад пошла я и потеряла твою ворожбу». Это про рецепт. Вместо того чтоб в аптечку нашу снесть, понесла с собой… Ворожбу!.. До чего дики, боже мой! Бьешься, бьешься — сил нет. Вроде как бы гнус какой висит над тобою эта баба, и притом в огромном количестве. Сотню лет надо поработать, чтоб привыкли. Спасибо еще, земство наше хорошее, не скупится на врачебное дело. Вот больничку новую нам выстроили на восемь коек. На Успенье освященье будет. Приезжайте… — Он взглянул на жену. — Не забыть бы генеральшу на освящение пригласить, княгиню Медынскую.
Марья Сергеевна пренебрежительно повела плечами.
— Для чего этих дам-аристократок приглашать? Очень нужно с ними знаться!
Раздражаясь, доктор сказал:
— Как ты этого не понимаешь? Она жертвовала!
Марья Сергеевна вспыхнула.
— Ну, не понимаю!.. Что ж такого? Почему я не имею права высказать свое мнение? Вот либеральная привычка — злиться, когда с ним не соглашаются!