Многие из тех людей в Магнитогорске, которые были арестованы и осуждены за политические преступления, были просто ворами, мошенниками и бандитами, и в любой другой стране с ними поступили бы точно таким же образом. Политические ярлыки на их преступления были повешены только из соображений пропаганды и назидательности.
Начальник строительной конторы, занимавшейся строительством индивидуальных жилых домов, был неудовлетворен своей двухкомнатной квартирой и зарплатой, составлявшей тысячу рублей в месяц. Он построил себе дом, возведение которого продолжалось в течение всего 1936 года. Когда он переехал туда, он уже мог роскошно обставить все пять больших комнат, повесить шелковые драпировки и поставить рояль. Затем он начал разъезжать по всей округе на автомобиле, когда всем было прекрасно известно, что его организация не имела ни одного. В то же время его стройконтора выполняла свой план приблизительно на 60 процентов. Когда в газетах и на собрании поднимался вопрос, в чем же причина этих трудностей, он ссылался на нехватку стройматериалов, рабочей силы и транспортных средств.
Органы НКВД расследовали это дело и обнаружили, что начальник систематически расхищал государственные фонды, построил себе дом за счет материального обеспечения других работ, продавал стройматериалы совхозам и другим организациям, а деньги прикарманивал; некоторые же из его подчиненных регулярно получали деньги за то, что молчали о происходящем. Состоялся открытый судебный процесс, сообщения о котором на несколько дней буквально заполнили страницы местных газет. Особо важные выступления даже передавали по радио. Этому человеку было предъявлено обвинение не в воровстве, не во взяточничестве и не в расхищении государственных средств — его обвинили во вредительстве. Он занимался саботажем строительства домов для рабочих в то время, когда эти дома были так необходимы. После того как он полностью признал свою вину, которая была подтверждена множеством различных документов, ему вынесли приговор и затем расстреляли.
Таким образом, в Магнитогорске существовали и бандитизм, и воровство, как и в любом городе на Западе. Единственное различие заключалось в том, что в Магнитогорске было сложнее расхищать государственное имущество в таких размерах, как в Нью-Йорке или Чикаго, а если кого-то в этом уличали, то ему вполне могли предъявить обвинение в саботаже и контрреволюционной деятельности, а не в воровстве, и у него было довольно-таки мало шансов откупиться.
Вне всякого сомнения, в Магнитогорске были случаи самого настоящего саботажа, и два из них мне известны лично.