— Поскольку мы находимся в окружении враждебных капиталистических государств, мы вынуждены проводить индустриализацию нашей великой державы в кратчайшие сроки, делая все возможное, не щадя никого. Магнитогорск — это важнейший центр тяжелой индустрии в Советском Союзе. Сюда были вложены миллионы рублей, тысячи рабочих приехали изо всех уголков страны. Наше государство ждет от нас чугуна и стали. Мы собрали здесь все необходимые материалы и оборудование для строительства двух новых доменных печей. Они должны быть возведены и пущены в строй в ближайшее время, а если вас послушать, то можно подумать, что вся работа должна быть остановлена из-за того, что не хватает нескольких клепальных машин и заклепок. Вот Вы, Тищенко, у Вас тридцатилетний опыт работы, а Вы здесь сидите и ничего не делаете. Неужели же Вы ничего не можете придумать, каким образом сделать так, чтобы работы продолжались, и как преодолеть эти препятствия? Или, может быть, Вас это не интересует? Может быть, Вы еще ничему не научились за последние пятнадцать лет?
Произнося эту речь, построенную по всем правилам ораторского искусства, Шевченко распалялся все больше и больше. Его лицо покраснело, он делал руками широкие жесты. Доказав свою правоту, объяснив политику партии старому вредителю и иностранному специалисту и, таким образом, сложив с себя само собой разумеющиеся в этой ситуации политические обязательства, он взял одну из сигарет мистера Гарриса, придвинул табуретку поближе к столу и стал просматривать список материалов, сделанный американцем. Сомневаться не приходилось: никакое количество пролетарского энтузиазма, никакие речи не могли заменить полуторадюймовые заклепки. Шевченко взялся за телефон. Он позвонил начальнику склада, потом начальнику отдела снабжения всего комбината и, наконец, своему личному другу, работавшему на прокатном стане. Он разговаривал спокойно, по-дружески. Было упомянуто о том, что завтра вечером можно слегка выпить. Затем вскользь был задан вопрос о полуторадюймовых заклепках. Когда Шевченко повесил трубку, он проворчал:
— Я думаю, что заклепки мы получим.
Все четыре человека, весьма разношерстная компания: инженер из Кливленда, специалист-заключенный, красный директор и молодой, неопытный советский инженер — сели за стол, чтобы обсудить остальные пункты из списка мистера Гарриса.
В одиннадцать часов раздался гудок, и рабочие спустились с балочных ферм, навесов и трубопроводов, чтобы пообедать. Я с завистью рассматривал сварной шов, сделанный Поповым на отводной трубе. Это был один из лучших швов, которые я когда-либо видел. Попов был классным сварщиком строительной стали — такой же хороший или даже лучше, чем любой из сварщиков, у которых я учился на заводе компании «Дженерал электрик» в Шенектади.