— И за кем же изволите охотиться? — спросил Красовский с интересом.
— На того, кто, мне точно известно, обитает в этом домишке.
— Уж не английский ли милорд по имени Гордон? — спросил Пушкин. — Не делайте удивленного лица, нам об этой персоне кое-что известно — достаточно, чтобы заинтересоваться…
— Неужели? Тогда вам, может быть, известно, кто он такой?
— Субъект, определенно принадлежащий к нечистой силе, если считать это чересчур общее понятие условным обозначением наших клиентов…
— Нет, — сказал юноша. — Я имею в виду его личность.
— Представления не имею, — честно признался Пушкин.
— Он даже имя не сменил… Вернее, урезал. Гордон… Если точно, Джордж Гордон Байрон. Байрон ведь — не фамилия, это титул — Джордж Гордон, шестой лорд Байрон… Нахальство поразительное. Так вот, это Байрон…
«Вы с ума сошли!» — едва не вырвалось у Пушкина, но он сдержался — сам пережил наяву многое, по поводу чего ему могли сказать то же самое пресловутые «здравомыслящие люди». Записные материалисты. Князь Вяземский, к примеру, даром что начальствует над Особой экспедицией и по долгу службы обязан проявлять раскованность фантазии и допускать все на свете, так и не смог до конца поверить в джиннов. То есть, он верит в злокозненную нечистую силу, в то, что Катарина существует, — но честно признался, что ему трудно поверить в неких разумных существ, обитавших на Земле задолго до появления человека, а уж тем более в то, что они до сих пор плетут козни против человечества, пылая жаждой мести…
Пушкин сказал тихо:
— Лорд Байрон умер три года назад и похоронен в Греции. Это был великий поэт, я его безмерно почитал и считал учителем…
— Представьте, я тоже, — сказал молодой американец. И вытянул руки ладонями вверх. — Тем больнее было узнать… Вот этими руками я месяц назад держал фонарь и лом, когда мы глубокой ночью проникли в фамильный склеп. В церкви Хакнелл Торкард неподалеку от Ньюстеда. Его гроб был помещен на гробницу пятого лорда Байрона… Он был пуст. Ну, не совсем… Там лежала бумага, на которой кто-то довольно мастерски изобразил физиономию, расплывшуюся в довольно гнусненькой ухмылке. Несомненно, это он сам так изволил пошутить. У него было чувство юмора, хотя и весьма своеобразное…
— Вы говорите жуткие вещи, — сказал Пушкин глухо. — В это трудно верить…
— Мне тоже в свое время казалось невозможным поверить… Положа руку на сердце, господин Пушкин, в своей обычной жизни лорд Байрон был человеком весьма и весьма неприглядным. Потрясающий развратник, первый опыт получивший в девять лет со служанкой-шотландкой….