И так уж удачно получилось, что как раз в этот момент громко стукнула входная дверь, и в комнату буквальным образом вломились сыщики: тот, с кем Пушкин только что беседовал в кухне, и второй, помоложе и крупнее сложением.
Тот, что постарше, сказал чуть смущенно:
— Вы долго не появлялись, и мы на всякий случай решили… Господин граф велел не упускать вас из виду, во избежание…
— Как видите, здесь все спокойно, — сказал Пушкин. — Соблаговолите подождать на лестнице.
Сыщики вышли, не прекословя.
— Обращаю ваше внимание еще и на то, что здесь не Россия, — сказал Пушкин. — Чтобы вернуться в наше богоспасаемое Отечество, предстоит еще пересечь две границы, а ваш фальшивый паспорт может вызвать подозрения…
— Он настоящий, — хмуро бросил Ключарев.
— Не цепляйтесь к мелочам. Главное, положение ваше не из легких, а потому следовало бы держаться любезнее с человеком, которого смело можно назвать вашей единственной надеждой…
— Помилуйте, я просто шутил! Экий вы вспыльчивый, как порох…
— Эфиопская кровь, — сказал Пушкин без улыбки. — О достославном предке моем Абраме Петровиче и крутом его нраве наслышаны, надеюсь? Давайте перестанем пикироваться и болтать о пустяках. Руджиери помогал вам в Петербурге?
— Было дело, — неохотно сказал Ключарев. — Свела нас однажды судьба, и оказалось, что друг друга мы очень удачно дополняем.
— А в Гогенау?
— Ах, Александр Сергеевич, ну что вы прицепились к этой паршивой прусской дыре? Широко глядя, там произошло то же, что и в Петербурге: молодой человек, самых высоких дарований и нравственных качеств, пребывал в самой пошлой бедности исключительно оттого, что его дядюшка, скупердяй и ростовщик, отличался завидным долголетием…
— А здесь какими негоциями вы с вашим спутником намеревались заниматься?
— Представления не имею! — Ключарев заторопился. — Поверьте, Александр Сергеевич, я и в самом деле ни сном, ни духом… Как на духу: решил порвать с прошлым, пока не поздно. Искал лишь случая пуститься подальше от этих мест, а заодно и от чертова итальянца…
— И что ж за черная кошка между вами пробежала?
— Прохвостом оказался первостатейным! — с сердцем сказал Ключарев. — И это еще мягко сказано… В Петербурге, да и потом, у немцев, расстилался хитрой лисой, держался, словно сущий лакей, сидеть в моем присутствии опасался, кресла подавал… Он и уговорил податься из Пруссии сюда, обещал, что здесь, в Праге, у него множество друзей, которые помогут устроиться безопасно… И ведь не соврал, паршивец! — грустно рассмеялся Ключарев. — Друзей у него тут хватает… из тех, что не к ночи поминать. — Он передернулся без малейшего притворства. — Угодил кур в ощип…